Судебные решения, арбитраж
Индивидуальные трудовые споры; Трудовые споры. Социальное партнерство. Профсоюзы
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Поскольку увольнение за прогул произведено без учета тяжести проступка, обстоятельств, при которых он допущен, предшествующего поведения сотрудника, иск работника о восстановлении на работе подлежит удовлетворению.
Г. состояла в трудовых отношениях с ОАО "С.", была уволена на основании подпункта "а" пункта 6 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул. Поводом к увольнению послужило то обстоятельство, что по окончании согласованного отпуска без сохранения заработной платы Г. на работу не вышла, а после выхода представила работодателю копию листка нетрудоспособности, который выдан в нарушение пункта 26 Порядка выдачи листков нетрудоспособности и закрыт без осмотра больного в нарушение пункта 61 Порядка выдачи листов нетрудоспособности, вследствие чего оплате не подлежал.
Отказывая в удовлетворении исковых требований Г. о восстановлении на работе, суд первой инстанции, отклонив ссылку на лист нетрудоспособности, выданный с нарушением требований законодательства, пришел к выводу о том, что надлежащих и бесспорных доказательств уважительности причины невыхода на работу истец работодателю не представила, заявление на предоставление ей дней без сохранения заработной платы не подавала.
С данными выводами суда судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила, иск Г. о восстановлении на работе удовлетворила, указав следующее.
В силу подпункта "а" пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае однократного грубого нарушения работником трудовых обязанностей, в частности прогула, то есть отсутствия на рабочем месте без уважительных причин в течение всего рабочего дня (смены), независимо от его (ее) продолжительности, а также в случае отсутствия на рабочем месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение рабочего дня (смены).
Согласно пункту 39 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 года N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации", если трудовой договор с работником расторгнут по подпункту "а" пункта 6 части первой статьи 81 ТК РФ за прогул, необходимо учитывать, что увольнение по этому основанию, в частности, может быть произведено в том числе за невыход на работу без уважительных причин, т.е. отсутствие на работе в течение всего рабочего дня (смены) независимо от продолжительности рабочего дня (смены).
Согласно пункту 53 указанного Постановления работодателю необходимо представить доказательства, свидетельствующие не только о том, что работник совершил дисциплинарный проступок, но и о том, что при наложении взыскания учитывались тяжесть этого проступка, обстоятельства, при которых он был совершен, предшествующее поведение работника, его отношение к труду.
Из материалов дела следует, что Г. проходила обследование в консультативно-поликлиническом отделении ФГБНУ "Н." по направлению ГБУЗ "ПККБ" в период согласованного с работодателем отпуска без сохранения заработка. В связи с необходимостью проведения инструментальных методов обследования в условиях стационара, просьбой и согласием Г. решением врачебной комиссии она была госпитализирована в отделение профессиональных и неинфекционных заболеваний внутренних органов от воздействия химических веществ. Обследование в условиях стационара проведено в полном объеме согласно медицинским стандартам, по окончании обследования Г. была выписана из стационара, ей выдан первичный лист нетрудоспособности и продлен, по результатам обследования врачебной комиссией составлено соответствующее заключение.
Таким образом, достоверно установлено, что причиной отсутствия Г. на работе в указанный период времени явилось ее нахождение на стационарном обследовании в медицинском учреждении, в подтверждение чего ей был выдан листок нетрудоспособности.
После выхода на работу истец сразу же поставила работодателя об этом в известность, что подтверждается ее объяснением. Факт выдачи Г. листка нетрудоспособности установлен и, по существу, не подвергался сомнению. То обстоятельство, что данный документ был выдан без учета требований пункта 26 Порядка выдачи листков нетрудоспособности и закрыт без осмотра больного в нарушение пункта 61 Порядка, не может быть поставлено в вину работнику при оценке причин его отсутствия на работе. То обстоятельство, что указанный период времени не подлежит оплате как период нетрудоспособности, применительно к рассматриваемому вопросу правового значения не имеет.
Исходя из конкретных обстоятельств дела, судебная коллегия пришла к выводу о том, что отсутствие истца на работе было вызвано уважительной причиной, введение в заблуждение работника тем учреждением, в котором она проходила обследование, по вопросу обоснованности и правомерности выдачи ей листка нетрудоспособности не может быть поставлено в вину работнику. Увольнение Г. фактически обусловлено непредоставлением работодателю оригинала листка нетрудоспособности, при том что факт нахождения истца на стационарном обследовании в медицинском учреждении как работодателем, так и судом достоверно установлен.
Поскольку временный управляющий не является субъектом правоотношений, предъявленные к нему исковые требования об установлении факта трудовых отношений удовлетворению не подлежат.
Ш. обратилась в суд с иском к ООО "П." об установлении факта трудовых отношений, взыскании задолженности по заработной плате, компенсации морального вреда. Со ссылкой на введение в отношении ответчика процедуры наблюдения в рамках дела о банкротстве по ходатайству истца суд заменил ответчика на временного управляющего ООО "П." Ц., требования истца к Ц. удовлетворил в полном объеме.
Судебная коллегия пришла к выводу о нарушении судом положений статьи 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статьи 49 Гражданского кодекса Российской Федерации и положений Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", регулирующих порядок проведения процедуры наблюдения в рамках дела о банкротстве, что привело к разрешению заявленных требований в отношении ненадлежащего ответчика, в связи с чем решение отменила и в иске Ш. отказала, указав следующее.
В соответствии с пунктами 1 и 3 статьи 49 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительном документе (статья 52), и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Правоспособность юридического лица возникает с момента внесения в Единый государственный реестр юридических лиц сведений о его создании и прекращается в момент внесения в указанный реестр сведений о его прекращении.
Статьей 27 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" установлено, что при рассмотрении дела о банкротстве должника - юридического лица применяются следующие процедуры: наблюдение, финансовое оздоровление, внешнее управление, конкурсное производство, мировое соглашение.
Арбитражный управляющий относится к числу лиц, участвующих в деле о банкротстве. Одним из последствий введения в отношении должника процедуры наблюдения, предусмотренных главой IV указанного Закона, является назначение временного управляющего. Однако законом не предусмотрено, что все права и обязанности юридического лица после введения одной из процедур в деле о банкротстве переходят к арбитражному управляющему. До внесения в Единый государственный реестр юридических лиц записи о ликвидации должника на основании определения арбитражного суда о завершении конкурсного производства юридическое лицо не утрачивает правоспособности (пункт 3 статьи 149 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"), следовательно, сохраняет свои права и обязанности, а временный управляющий не несет ответственности по обязательствам должника перед третьими лицами.
Положения Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающие порядок исчисления срока исковой давности, к трудовым правоотношениям неприменимы.
ОАО "С." обратилось в суд с иском к К. о взыскании материального ущерба, причиненного работодателю. Ответчик, исполнявший обязанности начальника автоколонны, получив в период с декабря 2013 года по март 2014 года на подотчет денежную сумму для оплаты ГСМ, проживания в командировке и иных расходов, по окончании командировки полностью о понесенных расходах не отчитался, частично денежные средства были возмещены в результате удержаний из заработной платы по май 2014 года, в мае 2014 года трудовые отношения с ответчиком прекращены.
Отклонив заявление ответчика о пропуске срока обращения в суд с настоящим иском, суд первой инстанции исковые требования ОАО "С." удовлетворил. При этом суд исходил из того, что срок для обращения в суд в соответствии с положениями статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации прерывался (в связи с удержанием из заработной платы истца в феврале-мае 2014 года).
Отменяя решение суда первой инстанции и отказывая истцу в иске, судебная коллегия сочла срок обращения в суд, установленный частью 2 статьи 392 Трудового кодекса Российской Федерации, пропущенным, указав при этом следующее.
В силу части 2 статьи 392 Трудового кодекса Российской Федерации работодатель имеет право обратиться в суд по спорам о возмещении работником ущерба, причиненного работодателю, в течение одного года со дня обнаружения причиненного ущерба. При этом днем обнаружения ущерба следует считать день, когда работодателю стало известно о наличии ущерба, причиненного работником.
Учитывая основания иска (командировочные расходы), суд первой инстанции правомерно принял во внимание положения пункта 26 Постановления Правительства Российской Федерации N 749 от 13 октября 2008 года "Об особенностях направления работников в служебные командировки", которым установлено, что работник по возвращении из командировки обязан представить работодателю в течение 3 рабочих дней: авансовый отчет об израсходованных в связи с командировкой суммах и произвести окончательный расчет по выданному ему перед отъездом в командировку денежному авансу на командировочные расходы. К авансовому отчету прилагаются командировочное удостоверение, оформленное надлежащим образом, документы о найме жилого помещения, фактических расходах по проезду (включая оплату услуг по оформлению проездных документов и предоставлению в поездах постельных принадлежностей) и об иных расходах, связанных с командировкой.
Кроме того, приказом ОАО "С." также предусмотрен срок предоставления авансового отчета по суммам в связи с командировкой - 3 дня после возвращения из командировки, на бухгалтерию возложена обязанность по предоставлению служебных записок в связи с нарушением сроков сдачи авансовых отчетов и произведению удержаний из заработной платы.
Поскольку ответчик до увольнения направлялся в командировку по 6 марта 2014 года, авансовый отчет на часть переданных средств представил 31 марта 2014 года, о наличии задолженности по переданным в подотчет суммам работодателю должно было стать известно 9 марта 2014 года, и безусловно, стало известно 31 марта 2014 года. Соответственно, срок для защиты нарушенного права исчисляется с 9 марта 2014 года, и на момент подачи иска 21 апреля 2015 года он истек.
Материалами дела не подтверждено, что ответчик принял на себя обязательства по возмещению сумм ущерба, в связи с чем довод истца о перерыве срока не основан на каких-либо доказательствах. Более того, поскольку порядок возмещения ущерба, причиненного работодателю, в том числе в части срока защиты нарушенного права, урегулирован специальными нормами Трудового кодекса Российской Федерации, которыми не предусмотрено оснований для перерыва срока обращения в суд, оснований для применения положений статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации к спорным правоотношениям (индивидуальный трудовой спор) у суда не имелось.
При рассмотрении спора о происхождении ребенка необходимо обеспечивать соблюдение справедливого баланса прав всех заинтересованных сторон с учетом конкретных обстоятельств дела, учитывать интересы ребенка при общении с конкретным человеком, независимо от степени биологического родства между ними.
Решением суда Е. отказано в иске к Ф. об оспаривании отцовства дочери А.
По делу установлено, что А. родилась в период брака Е. и Ф., о чем составлена запись акта о рождении, в которой отцом ребенка указан ответчик Ф.
Разрешая спор, суд первой инстанции исходил из того, что, находясь в браке с Е., ответчик добровольно установил отцовство в отношении А., факт отцовства не оспаривает, между истцом и ответчиком имеется спор по вопросам воспитания и общения с ребенком. Оснований для удовлетворения иска Е., установленных статьей 52 Семейного кодекса Российской Федерации, суд не усмотрел.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований, суд апелляционной инстанции посчитал, что юридически значимым и подлежащим доказыванию обстоятельством является выяснение вопроса, является ли Ф., записанный в актовой записи отцом ребенка, его биологическим отцом, установив, что Ф. биологическим отцом ребенка не является, коллегия удовлетворила иск Е.
Судебными инстанциями установлено, что запись об отце ребенка осуществлена органами записи актов гражданского состояния в соответствии с требованиями законодательства, следовательно, является действительной и может быть оспорена в соответствии с положениями статьи 52 Семейного кодекса Российской Федерации, лицами, указанными в законе. Ответчик Ф., записанный отцом ребенка, актовую запись не оспаривает.
Возражая против удовлетворения требований истца, ответчик не оспаривал фактические обстоятельства, установленные судом, однако полагал, что отсутствие биологических связей не является безусловным основанием для исключения записи об отце ребенка. Ответчик представлял доказательства, что иск заявлен не в интересах ребенка, полагая, что Семейный кодекс Российской Федерации обязывает суд установить справедливый баланс между интересами сторон спора.
Ссылку на то, что единственным обстоятельством, подлежащим доказыванию, является выяснение вопроса о том, является ли лицо, записанное отцом ребенка, его биологическим отцом, президиум краевого суда посчитал противоречащей принципам правового регулирования семейных отношений и не обеспечивающей интересы ребенка.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 года N 21 "О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней" разъяснил, что при применении законодательства Российской Федерации учитываются правовые позиции Европейского Суда. В частности, содержание прав и свобод, предусмотренных законодательством Российской Федерации, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод, раскрываемого Европейским Судом при применении Конвенции и Протоколов к ней.
Европейский Суд по правам человека в Постановлении по делу "Назаренко против Российской Федерации" от 16 июля 2015 года указал, что соблюдение справедливого баланса прав всех заинтересованных сторон требует рассмотрения конкретных обстоятельств дела. Соответственно, статью 8 Конвенции следует рассматривать в индивидуальном порядке, определяя, служит ли наилучшим интересам ребенка поддержание контакта с конкретным человеком независимо от степени биологического родства между ними.
При таких обстоятельствах президиум краевого суда апелляционное определение отменил в части принятия нового решения, дело направил в суд первой инстанции.
Условия брачного договора о режиме совместного имущества, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение, могут быть признаны судом недействительными по требованию этого супруга в пределах срока исковой давности.
Обращаясь в суд с иском к Б.А. (бывшей супруге) о признании недействительным брачного договора, применении последствий его недействительности, Б.О. ссылался на то, что он был заключен под влиянием заблуждения.
По условиям заключенного в период брака в 2007 году брачного договора все движимое и недвижимое имущество, приобретенное в период совместного проживания супругов, во время брака и в случае его расторжения переходит в единоличную собственность супруги. При подписании договора ответчик убедила его в необходимости заключения договора, поскольку в тот период в отношении него был подан иск об установлении отцовства и взыскании с него алиментов, а также в том, что в последующем брачный договор будет расторгнут и он сможет пользоваться всем их имуществом без ограничений.
После прекращения брака в 2008 году они продолжали совместно проживать, вели общее хозяйство, воспитывали общего ребенка, каких-либо ограничений и возражений со стороны ответчика относительно пользования имуществом не было. В июне 2015 года ему стало известно о том, что Б.А. разместила объявления о продаже недвижимого имущества, указанного в брачном договоре, не поставив его об этом в известность.
Полагает, что условия брачного договора ставят его в крайне неблагоприятное положение, лишая права на долю в недвижимом имуществе, в том числе право на долю в единственном жилье, противоречат основным началам семейного законодательства.
Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что супруги добровольно изменили законный режим совместного имущества супругов, условия брачного договора были реализованы сторонами, тогда как доказательства заключения брачного договора под влиянием заблуждения истцом не представлены.
Суд первой инстанции, основываясь на положениях статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации и пункта 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации, пришел также к выводу о пропуске истцом срока исковой давности по заявленным требованиям, исчисляя его с момента, когда супруг узнал или должен был узнать о том, что в результате реализации брачного договора он попал в крайне неблагоприятное имущественное положение, т.е. с момента перехода права собственности на объекты недвижимости по условиям брачного договора (май 2008 года).
Судебная коллегия посчитала указанные выводы суда ошибочными, решение суда отменила и иск Б.О. удовлетворила, указав следующее.
Пунктом 3 статьи 42 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что брачный договор не может содержать условия, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение или противоречат основным началам семейного законодательства.
Согласно пункту 1 статьи 44 Кодекса брачный договор может быть признан судом недействительным полностью или частично по основаниям, предусмотренным Гражданским кодексом Российской Федерации для недействительности сделок.
В соответствии с пунктом 2 статьи 44 Кодекса суд может признать брачный договор недействительным полностью или частично по требованию одного из супругов, если условия договора ставят этого супруга в крайне неблагоприятное положение. То есть данной нормой установлены специальные основания для признания брачного договора недействительным.
Согласно пункту 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.
Таким образом, при оспаривании супругом брачного договора по основанию, предусмотренному пунктом 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации, срок исковой давности следует исчислять с момента, когда этот супруг узнал или должен был узнать о том, что в результате реализации брачного договора он попал в крайне неблагоприятное имущественное положение, свидетельствующее о том, что он полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака.
Делая вывод о том, что срок исковой давности начал течь с момента реализации брачного договора (регистрации недвижимого имущества на ответчика), судом первой инстанции не было учтено, что на указанный момент истец фактически не был лишен права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака. Решение о расторжении брака принято в 2008 году, фактически стороны проживали совместно и после указанной даты, вели общее хозяйство, воспитывали общего ребенка, в органы ЗАГСа за регистрацией расторжения брака обратились только в марте 2015 года. Кроме того, истец наравне с ответчиком владел, пользовался и распоряжался спорным имуществом.
В данном случае срок исковой давности по требованиям о признании брачного договора недействительным следует исчислять с момента фактического возникновения спора о разделе имущества бывших супругов - с июня 2015 года, когда истец узнал о намерениях ответчика произвести отчуждение имущества.
Вывод суда о том, что стороны добровольно изменили законный режим совместного имущества супругов, сделан без учета установленного пунктом 3 статьи 42 и пунктом 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации ограничения, запрещающего предусматривать условия брачного договора, ставящие одного из супругов в крайне неблагоприятное положение или противоречащие основам семейного законодательства. При этом под крайне неблагоприятным положением следует понимать положение, значительно худшее по сравнению с тем, которое сложилось бы при регулировании данных отношений законом.
Как разъяснено в пункте 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 1998 года N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", в силу пункта 3 статьи 42 Семейного кодекса Российской Федерации условия брачного договора о режиме совместного имущества, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение (например, один из супругов полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака), могут быть признаны судом недействительными по требованию этого супруга.
Результаты межевания земельного участка могут быть оспорены лицами, чьи права нарушены установлением границ земельного участка.
Обращаясь в суд с иском к Р. об оспаривании результатов межевания принадлежащего ответчику смежного земельного участка, М. сослалась на то, что кадастровые работы в отношении земельного участка ответчика проведены в 2014 году с нарушением требований Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости", без согласования местоположения его границ с ней как собственником смежного земельного участка, границы которого были определены в 2004 году.
Решением суда требования М. удовлетворены по доводам иска.
Отменяя решение суда и отказывая М. в иске, судебная коллегия указала следующее.
В силу пункта 3 статьи 1 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости" государственным кадастровым учетом недвижимого имущества признаются действия уполномоченного органа по внесению в государственный кадастр недвижимости сведений о недвижимом имуществе, которые подтверждают существование такого недвижимого имущества с характеристиками, позволяющими определить такое недвижимое имущество в качестве индивидуально определенной вещи, или подтверждают прекращение существования такого недвижимого имущества, а также иных предусмотренных настоящим Законом сведений о недвижимом имуществе.
Данные положения Закона предписывают, что земельный участок должен быть индивидуализирован на местности, при этом границы участка должны быть описаны и удостоверены, в том числе посредством проведения в отношении каждого конкретного земельного участка землеустроительных работ. Установление границ земельного участка - межевание является одним из средств его индивидуализации как объекта прав землепользования.
Между тем границы земельного участка М. в предусмотренном законом порядке не установлены, истец, оспаривая результаты межевания, свои права на спорный участок не заявила, доказательств нахождения в ее собственности или законном пользовании этой части земельного участка суду не представила, в связи с чем не доказала нарушения своих прав.
При формировании в 2004 году землеустроительного дела по принадлежащему истице земельному участку были согласованы границы земельного участка со смежными землевладельцами, включая ответчика, доказательства уменьшения площади своего земельного участка в результате проведения межевых работ в отношении смежного участка в феврале 2014 года истцом не представлено.
Само по себе отсутствие согласования границы со смежным землепользователем не является безусловным основанием для признания результатов межевания недействительным.
Определение границ земельного участка по границам, существующим на местности пятнадцать и более лет и закрепленным с использованием природных объектов или объектов искусственного происхождения, позволяющих определить местоположение границ земельного участка, в силу части 9 статьи 38 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" осуществляется исключительно на момент составления межевого плана, т.е. до внесения сведений о границах участка в ГКН.
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии, удовлетворены требования С. к Ф. об установлении границ принадлежащего ей на праве собственности земельного участка в соответствии с фактическим их местоположением по координатам поворотных точек.
В обоснование своих требований истец ссылалась на то, что границы ее земельного участка установлены в 2008 году, границы земельного участка ответчика - в 2013 году. При проведении в 2013 году межевых работ было установлено, что фактическая граница земельного участка истца, смежная с участком ответчика, не совпадает с границей, сведения о которой содержатся в государственном кадастре недвижимости, то есть имеется наложение на земельный участок, принадлежащий ответчику. Полагала, что в Государственном кадастре недвижимости необходимо устранить кадастровую ошибку, допущенную в 2013 году, установив границы принадлежащего ей участка по указанным ею координатам.
Принимая решение об удовлетворении исковых требований, суд исходил из того, что смежная граница между принадлежащими истцу и ответчику земельными участками фактически существует более 15 лет.
Отменяя судебные постановления и принимая решение об отказе С. в иске, президиум краевого суда указал следующее.
В соответствии с частью 7 статьи 38 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости" местоположение границ земельного участка устанавливается посредством определения координат характерных точек таких границ, то есть точек изменения описания границ земельного участка и деления их на части.
Выводы судов первой и апелляционной инстанций о наличии правовых оснований, предусмотренных частью 9 статьи 38 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости", для удовлетворения исковых требований основаны на ошибочном применении положений данной нормы, которая предусматривает возможность уточнения границ земельного участка по фактическому пользованию более 15 лет лишь в случае, если отсутствует документ, подтверждающий право на земельный участок, а при отсутствии такого документа - сведения, содержащиеся в документах, определявших местоположение границы земельного участка при его образовании.
Учитывая, что в правоустанавливающих документах и Государственном кадастре недвижимости сведения о границах земельного участка, принадлежащего истцу, внесены в соответствии с результатами межевания 2008 года, которые не оспорены (требований о признании их недействительными не заявлено), правовых оснований для установления иных границ земельного участка не имелось.
Не имелось правовых оснований и для признания кадастровой ошибки, так как в соответствии с требованиями части 1 статьи 28 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" кадастровой ошибкой признается либо техническая ошибка (описка, опечатка, грамматическая или арифметическая ошибка либо подобная ошибка), допущенная органом кадастрового учета и приведшая к несоответствию сведений, внесенных в Государственный кадастр недвижимости, сведениям в документах, на основании которых вносились эти сведения, либо воспроизведенная в Государственном кадастре недвижимости ошибка в документе, на основании которого вносились указанные сведения. В данном случае требования заявлены не в связи с ошибкой в вышеназванных документах (кадастровой ошибкой), а в связи со спором о границах.
Жилищные права собственника жилого помещения, расположенного в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, подлежат защите в порядке, предусмотренном статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Удовлетворяя требования Р. и членов ее семьи о понуждении администрации г. Перми предоставить им во внеочередном порядке по договору социального найма в границах города Перми равнозначное занимаемому благоустроенное жилое помещение, отвечающее санитарным и техническим требованиям, вместо принадлежащей Р. квартиры, суд первой инстанции исходил из положений пункта 1 части 2 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации и посчитал, что у администрации г. Перми возникла обязанность по предоставлению истцам другого жилого помещения на условиях социального найма в связи с признанием занимаемого жилого помещения непригодным для проживания, а с учетом того, что предоставление другого жилого помещения носит компенсационный характер, пришел к выводу, что семье истцов должно быть предоставлено жилое помещение, равнозначное по площади занимаемому.
С выводами суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об отказе в иске, указав следующее.
В силу пункта 1 части 2 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации вне очереди жилые помещения по договорам социального найма предоставляются гражданам, жилые помещения которых признаны в установленном законом порядке непригодными для проживания и ремонту и реконструкции не подлежат.
Вместе с тем пункт 1 части 2 статьи 57 Кодекса к правоотношениям, связанным с осуществлением прав собственника жилого помещения, признанного непригодным для проживания, подлежит применению с учетом специальных норм раздела II Кодекса.
Жилищные права собственника жилого помещения в доме, признанном в установленном порядке аварийным и подлежащим сносу, обеспечиваются в порядке, предусмотренном статьей 32 Кодекса, из содержания которой с учетом разъяснений, содержащихся в пунктах 20, 22 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 2 июля 2009 года N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации", следует, что у собственника, проживающего в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, жилое помещение может быть изъято путем выкупа, либо по соглашению с собственником ему может быть предоставлено другое жилое помещение с зачетом его стоимости в выкупную цену при условии соблюдения предварительной процедуры как по направлению органом местного самоуправления собственникам жилых помещений требования о сносе аварийного дома либо его реконструкции, так и последующему принятию органом местного самоуправления решения об изъятии земельного участка, на котором расположен аварийный дом, и каждого жилого помещения, находящегося в таком доме, если собственники жилых помещений в этом доме не выполнили требование о его сносе или реконструкции.
Таким образом, в силу статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации права собственника жилого помещения, признанного непригодным для проживания и подлежащим сносу, обеспечиваются путем выкупа изымаемого жилого помещения.
Как следует из Обзора судебной практики по делам, связанным с обеспечением жилищных прав граждан в случае признания жилого дома аварийным и подлежащим сносу или реконструкции, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 апреля 2014 года, обеспечение жилищных прав собственника жилого помещения, проживающего в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, осуществляется в зависимости от включения либо невключения такого дома в региональную адресную программу по переселению граждан из аварийного жилищного фонда.
Если дом не включен в такую программу, жилищные права собственника жилого помещения в таком доме обеспечиваются в порядке, предусмотренном статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации, то есть путем выкупа изымаемого жилого помещения.
Если аварийный дом, в котором находится жилое помещение собственника, включен в указанную адресную программу, то собственник жилого помещения имеет право на предоставление другого жилого помещения либо его выкуп по правилам статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Предоставление жилого помещения в связи с признанием дома аварийным и подлежащим сносу и включением его в адресную программу по переселению граждан из аварийного жилищного фонда осуществляется в соответствии с жилищным законодательством, в связи с чем при его предоставлении следует учитывать положения статьи 89 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Таким образом, законодатель определил, что жилищные права собственника жилого помещения, расположенного в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, подлежат защите в порядке, предусмотренном статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации, то есть жилое помещение может быть изъято у собственника либо путем выкупа, либо по соглашению с собственником ему может быть предоставлено другое жилое помещение с зачетом его стоимости в выкупную цену.
Предоставление собственнику непригодного для проживания жилого помещения другого жилого помещения на праве собственности возможно исключительно при наличии достигнутого об этом соглашения с органом государственной власти или местного самоуправления, принявшим решение о сносе дома. Предоставление другого жилого помещения на условиях договора социального найма законом не исключается, но возможно также только на основании соглашения сторон.
В этом случае право выбора способа защиты нарушенного права - предоставление другого жилого помещения или выкуп - принадлежит истцу. Иных способов защиты права собственника жилого помещения, признанного непригодным для проживания, законом не предусмотрено.
Поскольку жилой дом, в котором проживают истцы, ни в муниципальную адресную программу, ни в краевую адресную программу по переселению граждан из аварийного жилищного фонда включен не был, закрепленная статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации процедура по изъятию у собственника жилого помещения не начата, решения об изъятии земельного участка и жилых помещений дома ответчиком не принимались, а соглашение с ответчиком о предоставлении другого жилого помещения не достигнуто, истцы вправе были требовать либо проведения процедуры, предусмотренной статьей 32 Кодекса, в результате которой могло состояться указанное соглашение, либо выкупа жилого помещения.
При таких обстоятельствах основания для предоставления семье истцов жилого помещения по договору социального найма в качестве компенсации занимаемого ими жилого помещения, признанного непригодным для проживания, отсутствовали.
Место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей.
Отказывая Е. в иске о признании утратившим право пользования квартирой его несовершеннолетнего сына С., 2003 года рождения, суд первой инстанции исходил из того, что он был вселен в спорную квартиру в качестве члена семьи нанимателя, зарегистрирован в квартире с мая 2004 года, в связи с чем приобрел самостоятельное право пользования данной квартирой; выехал из спорного жилого помещения по не зависящим от него обстоятельствам, в том числе ввиду конфликтных отношений между родителями, брак между которыми расторгнут. Суд также указал, что в силу несовершеннолетнего возраста С. не может самостоятельно реализовать свои жилищные права и обязанности, поэтому проживание ребенка с родителем в ином жилом помещении не может служить основанием для признания его утратившим право пользования спорным жилым помещением.
Судебная коллегия с данными выводами суда не согласилась, посчитав их не соответствующими фактическим обстоятельствам дела, решение суда первой инстанции отменила, иск Е. удовлетворила, указав следующее.
Согласно части 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае выезда нанимателя и членов его семьи в другое место жительства договор социального найма жилого помещения считается расторгнутым со дня выезда.
В соответствии с пунктом 2 статьи 20 Гражданского кодекса Российской Федерации местом жительства несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет, или граждан, находящихся под опекой, признается место жительства их законных представителей - родителей, усыновителей или опекунов.
В силу пункта 3 статьи 65 Семейного кодекса Российской Федерации место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей.
Таким образом, при раздельном проживании родителей ребенок имеет право проживать с любым из них и приобретает право на ту жилую площадь, которая определена ему в качестве места жительства соглашением родителей. Форма такого соглашения законом не определена, одним из доказательств его заключения является регистрация ребенка в жилом помещении.
По делу было установлено, что спорная квартира предоставлена семье истца по ордеру в 1994 году. В период с 2002 по 2008 Е. состоял в зарегистрированном браке с И., от брака имеют сына С. 2003 года рождения.
В спорной квартире зарегистрированы по месту жительства: истец Е. (с 2014 года), брат истца Ю. (с 1997 года). Несовершеннолетний С. в квартире был зарегистрирован в период с 2004 по 2012 год. С 2012 года С. зарегистрирован по месту жительства вместе с матерью И. в другой квартире, которая с 2005 года принадлежит на праве общей долевой собственности в равных долях (по 1/3 доли каждому) И. и другим лицам.
В 2013 году с Ю. (наниматель) заключен договор социального найма спорной квартиры. Дополнительным соглашением в 2014 году в договор социального найма внесены изменения в части указания членом семьи нанимателя брата Е.
Поскольку несовершеннолетний С. с 2004 проживает с матерью по другому адресу, с января 2012 года имеет в данном жилом помещении регистрацию по месту жительства, не приобретшим право пользования этим жилым помещением не признавался, доказательства наличия спора между родителями о месте жительства сына в деле отсутствуют, постольку имеются достаточные основания считать, что с января 2012 года первоначально определенное соглашением родителей место жительства сына С. (с отцом в спорной квартире) было изменено: местом жительства несовершеннолетнего определено место жительства матери.
В связи с указанным, принимая во внимание, что гражданин не может одновременно иметь место жительства в нескольких жилых помещениях, исковые требования о признании С. утратившим право пользования спорным жилым помещением являются правомерными.
Само по себе наличие агентского договора с ресурсоснабжающей организацией не является достаточным основанием для обращения агента в суд с иском о взыскании задолженности по оплате коммунальных услуг ни в своих собственных интересах, ни в интересах принципала.
Решением суда с собственников жилого помещения Л.В., Л.Е. и Л.Н. в пользу МУП "И." взыскана задолженность по оплате коммунальных услуг за отопление, за содержание и ремонт жилья, за вывоз мусора и за освещение.
Отменяя решение суда и отказывая МУП "И." в иске, судебная коллегия исходила из того, что иск предъявлен ненадлежащим истцом.
Согласно исковому заявлению МУП "И." обратилось в суд с требованием о взыскании долга по оплате за отопление, содержание и ремонт жилья, вывоз мусора и освещение, действуя в своих собственных интересах, ссылаясь при этом на наличие агентских договоров с ресурсоснабжающими организациями.
В своем решении суд не дал какой-либо оценки тому, вправе ли названное юридическое лицо обращаться в суд с требованием о взыскании долга по коммунальным платежам, не являясь ни управляющей организацией, осуществляющей управление многоквартирным жилым домом, ни ресурсоснабжающей организацией, непосредственно осуществляющей поставку услуг ответчикам на основании заключенных с ними договоров.
В соответствии с пунктом 1 статьи 1005 Гражданского кодекса Российской Федерации по агентскому договору одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала.
Согласно статье 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации правом на обращение в суд в защиту интересов других лиц наделены органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации и граждане в случаях, прямо предусмотренных законом.
Во всех остальных случаях обращение в суд от имени и в интересах обладающего гражданской процессуальной право- и дееспособностью лица, в том числе и юридического, и представление его интересов в суде осуществляется на основании оформленной в соответствии с законом доверенности.
Из содержания агентских договоров следует, что МУП "И." имеет право формировать платежные документы за оказываемые принципалами услуги, производить начисление платы населению за предоставленные жилищно-коммунальные услуги, осуществлять обработку платежных документов и т.д.
При этом предусмотренная агентскими договорами обязанность МУП "И." вести работу по взысканию задолженности по платежам с населения в досудебном и судебном порядке само по себе не является полномочием на подписание от имени ресурсоснабжающих организаций искового заявления, предъявление иска в суд, представление интересов в суде и т.д. И тем более не дает права на предъявление иска от своего имени как стороны в споре. Не дает такого права и наличие доверенности от названных юридических лиц.
Таким образом, МУП "И." является ненадлежащим истцом, поскольку его субъективное право действиями ответчиков, не исполнивших своих обязательств по оплате коммунальных услуг, поставщиком которых МУП "И." не является, не нарушено.
Проживание гражданина в жилом помещении на основании договора пожизненного содержания с иждивением свидетельствует об отсутствии оснований для постановки его на учет в качестве нуждающегося в улучшении жилищных условий.
Решением суда удовлетворены исковые требования К. о признании незаконными решения жилищной комиссии и постановления администрации городского поселения об отказе в постановке на учет в качестве нуждающейся в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма, на администрацию поселения возложена обязанность рассмотреть вопрос о принятии К. на учет.
Удовлетворяя требования К., суд первой инстанции исходил из того, что К., вдова инвалида Великой Отечественной войны, являлась собственником однокомнатной квартиры, которую по договору пожизненного содержания с иждивением передала в собственность Б. с условием осуществления пожизненного ее содержания плательщиком ренты, приобретением права бесплатного пожизненного пользования квартирой.
При разрешении спора суд пришел к выводу о том, что ответчиком возможность постановки К. на учет в качестве нуждающейся в предоставлении жилого помещения на условиях социального найма поставлена в зависимость от наличия в договоре пожизненного содержания условия о ее проживании в квартире. Проанализировав положения статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, суд посчитал, что федеральное законодательство подобного ограничения не содержит, поскольку истец не относится ни к одной из категорий лиц, перечисленных в данной правовой норме.
Отменяя решение суда и отказывая К. в иске, судебная коллегия указала следующее.
Статьей 21 Федерального закона от 12 января 1995 года N 5-ФЗ "О ветеранах" предусмотрено обеспечение за счет средств федерального бюджета жильем членов семей погибших (умерших) инвалидов Великой Отечественной войны и участников Великой Отечественной войны, нуждающихся в улучшении жилищных условий.
В соответствии с положениями подпункта 4 пункта 1 указанной статьи члены семей погибших (умерших) инвалидов боевых действий и ветеранов боевых действий, вставшие на учет после 1 января 2005 года, обеспечиваются жильем в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации. Указанное обеспечение производится независимо от их имущественного положения.
Категории граждан, признаваемых нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, перечислены в части 1 статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, из содержания которой следует, что при определении нуждаемости в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, необходимо исходить из наличия (отсутствия) у гражданина права пользования жилым помещением, объема данных прав и их характера (являются ли данные права постоянными либо временными).
В настоящее время истец имеет право пользования жилым помещением на основании договора пожизненного содержания с иждивением.
Из системного толкования статей 33, 34 Жилищного кодекса Российской Федерации и статьи 605 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что объем прав гражданина по пользованию жилым помещением в силу договора пожизненного содержания с иждивением соответствует объему прав собственника (в части пользования помещения), при этом данные права принадлежат получателю ренты пожизненно (т.е. носят постоянный характер).
Поскольку К. обладает правом пожизненного пользования жилым помещением, площадь которого превышает учетную норму, установленную органом местного самоуправления, оснований для постановки ее на учет в качестве нуждающейся в улучшении жилищных условий не имеется.
Срок исковой давности перестает течь с момента заявления истцом ходатайства о замене ответчика или выражения им согласия на такую замену, а не с даты предъявления иска к ненадлежащему ответчику.
САО "В." обратилось в суд с иском к Л. о возмещении ущерба, причиненного по его вине в результате дорожно-транспортного происшествия, имевшего место 15 ноября 2012 года.
Определением суда от 7 декабря 2015 года в порядке статьи 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации произведена замена ответчика Л. на М.
Решением суда первой инстанции исковые требования САО "В." к М. удовлетворены, при этом суд отклонил заявление ответчика о пропуске срока исковой давности, сославшись на предъявление исковых требований первоначально к ответчику Л. 30 октября 2015 года, с учетом даты страхового случая (15 ноября 2012 года), а замену ненадлежащего ответчика надлежащим счел не имеющим правового значения.
С выводом суда первой инстанции о том, что срок исковой давности истцом не пропущен, судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила, в иске САО "В." по этому основанию отказала, указав следующее.
Согласно статье 201 Гражданского кодекса Российской Федерации перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 года N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан" перемена лиц в обязательстве (статья 201 ГК РФ) по требованиям, которые страховщик в порядке суброгации имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования, не влечет изменение общего (трехгодичного) срока исковой давности и порядка его исчисления.
Как видно из представленной истцом справки о ДТП, она содержит сведения о принадлежности транспортного средства М., материалы дела об административном правонарушении также содержат сведения о принадлежности транспортного средства, которым управлял водитель Л., его работодателю М.
Таким образом, истец располагал сведениями, достаточными для установления надлежащего ответчика и не был лишен возможности в установленном законом порядке обратиться в суд с иском по возникшим требованиям.
Страховой случай имел место 15 ноября 2012 года, в суд с иском о взыскании ущерба в порядке суброгации САО "В." обратилось к Л. 27 октября 2015 года, вопрос о замене ненадлежащего ответчика был поставлен на обсуждение 30 ноября 2015 года, а согласие САО "В." на замену ответчика дано 7 декабря 2015 года, то есть уже за пределами срока исковой давности.
В соответствии с пунктом 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" в случае замены ненадлежащего ответчика надлежащим исковая давность по требованию к надлежащему ответчику не течет с момента заявления ходатайства истцом или выражения им согласия на такую замену (статьи 41 ГПК РФ и 47 АПК РФ).
Взыскание ущерба в виде денежных средств, неполученных бюджетной системой Российской Федерации в связи с уклонением юридического лица от уплаты налогов, допускается с его законного представителя, осужденного за уклонение этого юридического лица от уплаты налогов.
Отказывая налоговому органу в иске о взыскании ущерба к З., учредителю налогоплательщика ООО "Т.", приговором суда признанному виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом "б" части 2 статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации, т.е. в уклонении ООО "Т." от уплаты налога на добавленную стоимость и налога на прибыль, суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что налоговая недоимка, образовавшаяся в результате незаконных действий ответчика, начислена к выплате юридическому лицу, сумма причиненного ущерба исчисляется суммой неуплаченного налога, плательщиком которого является юридическое лицо.
Отменяя судебные постановления, президиум краевого суда указал следующее.
Как установлено судом первой инстанции и следует из материалов дела, налоговым органом в отношении ООО "Т." проведена выездная налоговая проверка, по результатам которой вынесено решение о привлечении его к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, ООО "Т." предложено уплатить в бюджет недоимку по налогам и пени, начисленные за несвоевременное перечисление налогов в бюджет.
Приговором суда З. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом "б" части 2 статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации. Приговором установлено, что З., как учредитель и директор, осуществляя коммерческую деятельность от имени ООО "Т.", являясь ответственным за финансово-хозяйственную деятельность предприятия, соблюдение налогового законодательства, правомерность исчисления, полноту и своевременность уплаты налогов и сборов, с целью получения личной имущественной выгоды и получения большей финансовой прибыли совершил уклонение от уплаты налога на добавленную стоимость и налога на прибыль в особо крупном размере с организации путем включения в налоговые декларации по налогу на добавленную стоимость и налогу на прибыль заведомо ложных сведений в крупном размере.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 24 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 года N 24 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления", в соответствии со статьей 309 УПК РФ судам надлежит учитывать, что в приговорах по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 198, 199, 199.1, 199.2 УК РФ должно содержаться решение по предъявленному гражданскому иску. Истцами по данному гражданскому иску могут выступать налоговые органы (подпункт 16 пункта 1 статьи 31 НК РФ) или органы прокуратуры (часть третья статьи 44 УПК РФ), а в качестве гражданского ответчика может быть привлечено физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с законодательством (статьи 1064 и 1068 ГК РФ) несет ответственность за вред, причиненный преступлением (статья 54 УПК РФ).
По смыслу статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред рассматривается как всякое умаление охраняемого законом материального или нематериального блага, любые неблагоприятные изменения в охраняемом законом благе, которое может быть как имущественным, так и неимущественным (нематериальным).
Причинение имущественного вреда порождает обязательство между причинителем вреда и потерпевшим, вследствие которого на основании статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
Из пункта 1 статьи 27 Налогового кодекса Российской Федерации следует, что законными представителями налогоплательщика-организации признаются лица, уполномоченные представлять указанную организацию на основании закона или ее учредительных документов.
Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, по смыслу гражданского законодательства, несет ответственность, если при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.
Из анализа изложенных правовых норм следует, что неисполнение лицом обязанности по уплате законно установленных налогов и сборов влечет ущерб Российской Федерации в виде денежных средств, не полученных бюджетной системой Российской Федерации.
Поскольку З. как физическим лицом, возглавляющим юридическое лицо и в соответствии со статьей 27 Налогового кодекса Российской Федерации являющимся его законным представителем, причинен ущерб Российской Федерации в виде неуплаченных налогов, в том числе неправомерного возмещения из бюджета налога на добавленную стоимость, выводы судов первой и апелляционной инстанций о невозможности возложения на него ответственности за неуплату ООО "Т." налога являются несостоятельными.
При этом ссылка в судебных актах на положения статей 45, 143 Налогового кодекса Российской Федерации, устанавливающих круг налогоплательщиков и порядок исполнения налоговых обязательств, как основание отказа в удовлетворении исковых требований президиумом отклонена, поскольку налоговым органом требования о взыскании налогов не предъявлялись.
Признание иска ненадлежащим ответчиком правовых последствий не влечет.
К. обратилась в суд с иском к Федеральному государственному бюджетному учреждению "Р.", администрации сельского поселения о признании права собственности на нежилое помещение, ссылаясь на то, что в нем она проживала на протяжении 20 лет, в настоящее время проживает в соседней квартире в этом же доме, за свой счет провела водопровод для всего здания, утепляла дом, проводила канализацию, поменяла двери, крыльцо, восстановила пристрой, построила дровяник, провела текущий ремонт крыши дома, печей, помещения, стен. Нежилое помещение пустует на протяжении 11 лет, все это время она следит за его состоянием, отапливает его.
Приняв признание иска ответчиками ФГБУ "Р." и администрацией поселения, суд первой инстанции требования К. удовлетворил.
Судебная коллегия решение суда отменила и в иске К. отказала, сославшись на то, что принимая признание иска, суд первой инстанции не выяснил надлежащим образом, кто является собственником спорного имущества, вправе распоряжаться им и, соответственно, кто является надлежащим ответчиком по делу и может совершать распорядительные действия в виде признания исковых требований.
Между тем из реестра федерального имущества и сведений ЕГРН следует, что спорный объект недвижимости - административно-управленческое помещение - относится к федеральному имуществу, находится в оперативном управлении ФГБУ "Р."; учет и ведение реестра в отношении данного имущества ведет ТУ Росимущества в г. Москве.
Проанализировав нормы статей 296, 125 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 5 июня 2008 года N 432 Положения о Федеральном агентстве по управлению государственным имуществом, судебная коллегия пришла к выводу о том, что осуществлять полномочия собственника - Российской Федерации в отношении спорного федерального имущества уполномочено именно ТУ Росимущества в г. Москве. Между тем указанный орган привлечен к участию в деле в качестве третьего лица, его процессуальный статус в процессе разрешения спора не изменялся, ТУ Росимущества в г. Москве исковые требования К. не признавало. В отсутствие признания иска надлежащим ответчиком у суда не имелось оснований для удовлетворения заявленных истицей требований.
Кроме того, из протокола судебного заседания следует, что представители ФГБУ "Р." и администрации сельского поселения в судебном заседании участия не принимали; последствия признания иска, предусмотренные частью 3 статьи 173 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судом им не разъяснялись; в заявлениях о признании иска ссылка на то, что последствия признания иска указанным органам понятны, также отсутствует.
Пункт 2 части 6 статьи 20 Жилищного кодекса Российской Федерации предоставляет органу государственного жилищного надзора или муниципального жилищного контроля право на обращение в суд с заявлением о ликвидации товарищества собственников жилья, не освобождая от обязанности доказывания допущенных им нарушений жилищного законодательства и невозможности их устранить.
Решением суда по иску инспекции государственного жилищного надзора Пермского края ликвидировано ТСЖ "П." со ссылкой на то, что предписание инспекции об устранении несоответствия устава ТСЖ "П." требованиям Жилищного кодекса Российской Федерации не было исполнено в установленный срок.
Судебная коллегия решение суда отменила и в иске инспекции отказала, указав при этом следующее.
В соответствии с пунктом 2 части 6 статьи 20 Жилищного кодекса Российской Федерации орган государственного жилищного надзора, орган муниципального жилищного контроля вправе обратиться в суд с заявлением о ликвидации товарищества собственников жилья, жилищного, жилищно-строительного или иного специализированного потребительского кооператива в случае неисполнения в установленный срок предписания об устранении несоответствия устава такого товарищества или такого кооператива, внесенных в устав такого товарищества или такого кооператива изменений требованиям настоящего Кодекса либо в случае выявления нарушений порядка создания такого товарищества или такого кооператива, если эти нарушения носят неустранимый характер.
При этом ликвидация товарищества собственников жилья осуществляется на основании и в порядке, которые установлены гражданским законодательством (часть 1 статьи 141 Кодекса).
Положениями статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что юридическое лицо может быть ликвидировано в принудительном порядке по решению суда, в том числе по иску государственного органа или органа местного самоуправления, которым право на предъявление требования о ликвидации юридического лица предоставлено законом, в случае осуществления юридическим лицом деятельности, запрещенной законом, либо с нарушением Конституции Российской Федерации, либо с другими неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.
Такого основания для ликвидации товарищества собственников жилья, как неисполнение в установленный срок предписания об устранении несоответствия устава товарищества положениям Жилищного кодекса Российской Федерации, нормы гражданского законодательства не содержат.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 18 июля 2003 года N 14-П, отсутствие в пункте 2 статьи 61 ГК РФ конкретного перечня положений, нарушение которых может привести к ликвидации юридического лица, не означает, что данная санкция может применяться по одному лишь формальному основанию. Исходя из общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе наличия вины) и установленных частью 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации критериев ограничения прав и свобод, соблюдение которых обязательно не только для законодателя, но и для правоприменителя, оспариваемая норма предполагает, что неоднократные нарушения закона в совокупности должны быть столь существенными, чтобы позволить суду с учетом всех обстоятельств дела, включая оценку характера допущенных юридическим лицом нарушений и вызванных им последствий, принять решение о ликвидации юридического лица в качестве меры, необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц.
Соответственно, характер допущенных юридическим лицом нарушений, а также вызванные ими последствия должны быть настолько существенными и неустранимыми, чтобы восстановление законности было возможно только путем его ликвидации. Ликвидация юридического лица как мера реагирования на нарушения действующего законодательства должна применяться в соответствии с общеправовыми принципами юридической ответственности и быть соразмерной допущенным нарушениям и вызванным ими последствиям.
Судебная коллегия посчитала, что материалы дела не содержат доказательств, свидетельствующих существенных и неустранимых нарушениях положений Жилищного кодекса Российской Федерации, достаточных для принятия решения о ликвидации ТСЖ "П.", тем более что часть нарушений, указанных в предписании инспекции государственного жилищного надзора Пермского края, ответчиком была устранена до поступления иска в суд.
Установление факта пригодности здания (садового дома) для постоянного проживания допускается в порядке особого производства.
О. обратилась с заявлением об установлении факта пригодности здания (садового дома) для постоянного проживания с целью регистрации в нем по месту жительства.
Из материалов дела следует, что О. на праве собственности принадлежат земельный участок и садовый дом; право собственности на земельный участок зарегистрировано в 2005 году, право собственности на садовый дом - в 2014 году на основании декларации об объекте недвижимого имущества.
Заявитель является членом СНТ, проживает круглогодично в садовом доме. По заключению ООО "П.", несущие и ограждающие конструкции садового дома находятся в работоспособном состоянии, надежность и безопасность сооружения обеспечена, дальнейшая эксплуатация в качестве индивидуального жилого дома допускается.
В деле имеется заключение по независимой оценке рисков в области обеспечения пожарной безопасности, согласно которому садовый дом соответствует требованиям пожарной безопасности; а также акт санитарно-эпидемиологического обследования, согласно которому дом (системы водоснабжения, освещения, отопления) соответствует требованиям СанПиН 2.1.2.2645-10 "Санитарно-эпидемиологические требования к условиям проживания в жилых зданиях и помещениях".
Решением суда в удовлетворении требований О. отказано со ссылкой на то, что садовый дом не относится к категории жилых, не является для заявителя единственно возможным местом жительства, поскольку в собственности О. имеется другое жилье, в котором она зарегистрирована по месту жительства, а также на то, что пригодность садового дома для постоянного проживания не доказана.
Судебная коллегия решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении требований О., указав следующее.
В соответствии с абзацем 2 статьи 1 Федерального закона от 15 апреля 1998 года N 66-ФЗ "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" садовый земельный участок - земельный участок, предоставленный гражданину или приобретенный им для выращивания плодовых, ягодных, овощных, бахчевых или иных сельскохозяйственных культур и картофеля, а также для отдыха (с правом возведения жилого строения без права регистрации проживания в нем и хозяйственных строений и сооружений).
Согласно подпункту 4 пункта 1 статьи 19 Закона член садоводческого товарищества вправе осуществлять в соответствии с градостроительными, строительными, экологическими, санитарно-гигиеническими, противопожарными и иными установленными требованиями (нормами, правилами и нормативами) строительство и перестройку жилого строения, хозяйственных строений и сооружений - на садовом земельном участке; жилого строения или жилого дома, хозяйственных строений и сооружений - на дачном земельном участке; некапитальных жилых строений, хозяйственных строений и сооружений - на огородном земельном участке.
Как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 апреля 2008 года N 7-П, в соответствии с абзацем 4 статьи 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" дачные земельные участки, так же как и садовые земельные участки, предоставляются гражданам или приобретаются в целях отдыха, однако при этом не исключается возможность возведения на дачном земельном участке не только жилого строения без права регистрации проживания в нем, но и жилого дома с правом регистрации проживания в нем.
С учетом изменения правового статуса садовых домиков, отражающего изменение их потребительского назначения в связи с отменой жестких нормативов в отношении возводимых жилых строений и означающего возможность постоянного проживания в них, норма абзаца второго статьи 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан", не предусматривающая, в отличие от нормы абзаца четвертого той же статьи, право регистрации проживания в жилом доме, каковым фактически может являться жилое строение, расположенное на садовом земельном участке, противоречит конституционному принципу равенства, нарушает этот принцип, позволяет органам регистрационного учета отказывать в регистрации по месту жительства гражданам, которые постоянно проживают в возведенных на садовых земельных участках жилых строениях, принадлежащих им на законных основаниях, пригодных для постоянного проживания и являющихся для них единственно возможным местом жительства, что противоречит Конституции Российской Федерации.
Запрет на регистрацию в пригодных для постоянного проживания жилых строениях, принадлежащих гражданам на праве собственности и расположенных на садовых земельных участках, вынуждает граждан регистрироваться не по месту фактического проживания либо лишает их возможности встать на регистрационный учет по месту жительства, что может повлечь привлечение к административной ответственности и, по сути, прямо противоречит основной цели института регистрации - информация гражданином государства, в том числе в законных интересах других лиц, о своем реальном месте жительства, что было признано не соответствующим Конституции Российской Федерации.
Представленное заявителем заключение ООО "П." о возможности эксплуатации постройки в качестве индивидуального жилого дома никем не опровергнуто, доказательств размещения дома не в соответствии с санитарными, строительными и противопожарными нормами, его эксплуатации с нарушением прав и охраняемых законом интересов других лиц, угрозой жизни и здоровью граждан в деле не имеется.
Предоставление в собственность граждан земельных участков в соответствии с Законом Пермского края от 14 февраля 2014 года N 293-ПК "О бесплатном предоставлении в собственность граждан земельных участков на территории Пермского края под индивидуальными либо блокированными жилыми домами" обусловлено фактическим проживанием не менее 15 лет в расположенном на таком участке жилом доме, если он является единственным имеющимся жилым домом.
Решением суда Е. отказано в удовлетворении заявления об установлении факта ее проживания в жилом доме в г. Перми с 1977 года по настоящее время со ссылкой на статьи 264, 265 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статью 2 Закона Пермского края от 14 февраля 2014 года N 293-ПК "О бесплатном предоставлении в собственность граждан земельных участков на территории Пермского края под индивидуальными либо блокированными жилыми домами", а также на отсутствие доказательств невозможности приобретения права на земельный участок, занятый строением, наличие в собственности заявителя другого жилья.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая новое решение об установлении факта, имеющего юридическое значение, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 2 Закона Пермского края "О бесплатном предоставлении в собственность граждан земельных участков на территории Пермского края под индивидуальными либо блокированными жилыми домами" земельный участок предоставляется в собственность гражданина (граждан) в случае, если на земельном участке расположен жилой дом, созданный до вступления в силу Закона СССР "О собственности в СССР", в котором гражданин (граждане) фактически проживает (проживают) не менее 15 лет и для которого данный жилой дом является единственным имеющимся жилым домом.
Таким образом, из буквального содержания данной нормы следует, что правом на приобретение земельного участка в соответствии с положениями данного Закона являются лица, для которых жилой дом является единственным. При этом наличие иного жилого помещения, не являющегося домом, в том числе квартиры или комнаты, правового значения не имеет и не является препятствием для реализации предусмотренных данным Законом прав, поскольку положения статьи 2 вышеуказанного Закона Пермского края не могут быть истолкованы расширительно.
Соответственно, наличие в собственности заявителя доли в праве на квартиру не имеет правового значения для разрешения ее требований об установлении факта проживания применительно к условиям, установленным указанным Законом Пермского края, а доказательства наличия в собственности заявителя иных жилых домов (их частей) в деле отсутствуют.
Вывод суда об отсутствии доказательств возможности предоставления земельного участка заявителю, недоказанности его характеристик в данном случае являются преждевременными, поскольку требования о правах на земельный участок не заявлены.
Признание индивидуального предпринимателя банкротом не препятствует рассмотрению требований к нему по обязательствам, не связанным с осуществлением предпринимательской деятельности, в порядке гражданского судопроизводства.
К. обратилась в суд с иском к А. о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением, ссылаясь на то, что приговором суда А. признана виновной в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, за истцом признано право на удовлетворение иска в порядке гражданского судопроизводства.
Определением судьи районного суда, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам, на основании пункта 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в принятии искового заявления К. отказано со ссылкой на то, что решением арбитражного суда индивидуальный предприниматель А. признана несостоятельным (банкротом), в отношении нее проводилось и завершено конкурсное производство, требования истца включены в реестр требований кредиторов и частично погашены. Судья исходил из того, что законом не предусмотрена возможность рассмотрения требований кредиторов после завершения производства по делу о банкротстве, учел однородный характер возникновения требуемой истцом суммы ущерба и суммы взысканного с А. долга при применении процедур в деле о банкротстве.
Президиум краевого суда посчитал выводы судов первой и апелляционной инстанций ошибочными.
В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судья отказывает в принятии заявления в случае, если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке.
Согласно части 3 статьи 31 Кодекса гражданский иск, вытекающий из уголовного дела, если он не был предъявлен или не был разрешен при производстве уголовного дела, предъявляется для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства по правилам подсудности, установленным настоящим Кодексом.
Как следует из искового заявления К., предметом ее иска является взыскание денежных средств с ответчика, а основанием иска заявлено причинение ущерба в результате преступления. Факт умышленного причинения истцу материального ущерба установлен вступившим в законную силу приговором суда, которым А. осуждена за совершенное преступление, предусмотренное частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Из положений части 2 статьи 215 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (в редакции Федерального закона от 30 декабря 2008 года N 296-ФЗ, действующей на день обращения заявителя с иском в суд) следует, что при применении процедур в деле о банкротстве индивидуального предпринимателя его кредиторы, требования которых не связаны с обязательствами при осуществлении предпринимательской деятельности, а также кредиторы, требования которых неразрывно связаны с личностью кредиторов, вправе также предъявить свои требования.
Следовательно, закон не содержит императивных норм, которые бы обязывали истца предъявить требования к ответчику только в рамках дела о банкротстве, поскольку требования по обязательствам, не связанным с осуществлением предпринимательской деятельности, не заявленные при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве, сохраняют силу после завершения таких процедур (часть 2 статьи 25 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 203, 214, 215 Федерального закона от 26 октября 2002 N 127-ФЗ).
Заявленный К. иск к А. о возмещении причиненного преступлением материального ущерба вытекает из гражданских правоотношений, не был разрешен при производстве уголовного дела, следовательно, требования о взыскании причиненного преступлением ущерба не могут быть рассмотрены в ином порядке, кроме как предусмотренном Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации. При таких обстоятельствах у судьи не имелось оснований для отказа в принятии искового заявления К. по пункту 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.
Обязанность по содержанию прилегающей к жилому дому территории возложена на организацию, осуществляющую обслуживание жилого дома, независимо от определения границ земельного участка и постановки участка на кадастровый учет.
Прокурор обратился в суд в защиту интересов неопределенного круга лиц с иском к администрации городского поселения и ООО "Г." (управляющей компании) о понуждении произвести снегоочистку, устранить снежный накат на проезжей части во дворах ряда многоквартирных домов.
Решением суда обязанность по снегоочистке возложена по части домов на администрацию, а по части - на ООО "Г.", в зависимости от факта формирования земельного участка, на котором расположены многоквартирный дом и иные входящие в состав такого дома объекты недвижимого имущества, проведения в отношении него государственного кадастрового учета.
Отменяя решение в части возложения обязанностей на администрацию выполнить вопросы местного значения по обеспечению безопасности дорожного движения: произвести снегоочистку, устранить снежный накат на проезжей части во дворах и принимая в этой части новое решение об отказе в удовлетворении требований прокурора, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 161 Жилищного кодекса Российской Федерации управление многоквартирным домом должно обеспечивать благоприятные и безопасные условия проживания граждан, надлежащее содержание общего имущества в многоквартирном доме, решение вопросов пользования указанным имуществом, а также предоставление коммунальных услуг гражданам, проживающим в таком доме.
В силу частей 2.1, 2.2 и 2.3 указанной статьи Кодекса при осуществлении непосредственного управления многоквартирным домом собственниками помещений в данном доме лица, выполняющие работы по содержанию и ремонту общего имущества в многоквартирном доме, несут ответственность перед собственниками помещений в данном доме за выполнение своих обязательств в соответствии с заключенными договорами, а также в соответствии с установленными Правительством Российской Федерации правилами содержания общего имущества в многоквартирном доме; при управлении многоквартирным домом товариществом собственников жилья либо жилищным кооперативом или иным специализированным потребительским кооперативом указанные товарищество или кооператив несут ответственность за содержание общего имущества в данном доме в соответствии с требованиями технических регламентов и установленных Правительством Российской Федерации правил содержания общего имущества в многоквартирном доме; при управлении многоквартирным домом управляющей организацией она несет ответственность перед собственниками помещений в многоквартирном доме за оказание всех услуг и (или) выполнение работ, которые обеспечивают надлежащее содержание общего имущества в данном доме и качество которых должно соответствовать требованиям технических регламентов и установленных Правительством Российской Федерации правил содержания общего имущества в многоквартирном доме.
В силу пункта 4 части 1 статьи 36 Кодекса к общему имуществу многоквартирного дома относится земельный участок, на котором расположен данный дом, с элементами озеленения и благоустройства, а также иные предназначенные для обслуживания, эксплуатации и благоустройства данного дома и расположенные на указанном земельном участке объекты.
Требования и нормативы по содержанию и обслуживанию жилого фонда предусмотрены Правилами и нормами технической эксплуатации жилищного фонда, утвержденными Постановлением Государственного комитета Российской Федерации по строительству и жилищно-коммунальному комплексу от 27 сентября 2003 года N 170.
На основании пункта 3.6.1 Правил уборка площадок, садов, дворов, дорог, тротуаров, дворовых и внутриквартальных проездов территорий должна производиться организациями по обслуживанию жилищного фонда; тротуары допускается убирать специализированными службами.
Таким образом, действующим законодательством обязанность по содержанию прилегающей к жилому дому территории возложена на организацию, осуществляющую обслуживание жилого дома.
Как следует из материалов дела, на основании договоров управления многоквартирными домами, заключенными в отношении ряда домов, и решений собственников управляющие и обслуживающие организации приняли на себя обязательства по оказанию услуг и выполнению работ, связанных с надлежащим содержанием и ремонтом общего имущества спорных домов. В приложениях к договорам определен перечень услуг и работ по содержанию общего имущества, в котором указано на проведение работ по уборке снега на придомовой территории.
Прокурор не представил доказательств, позволяющих установить границы ответственности администрации и организаций по обслуживанию жилищного фонда в части соблюдения обязательных требований безопасности дорожного движения на дорогах, прилегающих к домам и во дворах домов.
Однако, поскольку условиями договоров управления многоквартирными домами и вышеуказанными Правилами на управляющие компании возложена обязанность по уборке и очистке придомовой территории, а доказательств невозможности отнесения спорных дорог к придомовой территории в материалы дела не представлено, постольку лицом, обязанным за содержание таких дорог, не может являться администрация городского поселения.
Суд первой инстанции не принял во внимание, что действующим законодательством именно на организации, осуществляющие обслуживание многоквартирного дома, возложена обязанность по содержанию многоквартирного дома и придомовой территории в надлежащем состоянии.
Взыскание пени, начисленной на недоимку по страховым взносам, возможно лишь при доказанности взыскания такой недоимки либо доказанности того, что возможность ее взыскания не утрачена.
Решением суда удовлетворен иск Управления Пенсионного фонда Российской Федерации к К., прекратившему предпринимательскую деятельность, о взыскании недоимки по страховым взносам за 2012 год и пеней, начисленных за несвоевременную уплату недоимки.
Разрешая спор и взыскивая с административного ответчика суммы недоимки и пеней, суд первой инстанции исходил из соблюдения административным истцом установленной законом процедуры взыскания обязательных платежей и сроков обращения в суд.
Судебная коллегия с выводами суда не согласилась, решение отменила и в иске Управлению ПФР отказала, указав следующее.
Из материалов дела следует, что К. по октябрь 2012 года был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, являлся плательщиком страховых взносов в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", Федеральным законом от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ "О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования". Недоимка по уплате страховых взносов образовалась за 2010-2012 годы, на которую ему начислены пени.
Порядок уплаты страховых взносов и взыскания недоимки и пеней за указанные периоды в судебном порядке регламентирован положениями Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ.
В силу части 8 статьи 16 Закона в случае прекращения физическим лицом деятельности в качестве индивидуального предпринимателя, прекращения либо приостановления статуса адвоката, прекращения полномочий нотариуса, занимающегося частной практикой, прекращения деятельности иных лиц, занимающихся в установленном законодательством Российской Федерации порядке частной практикой, уплата страховых взносов такими плательщиками страховых взносов производится не позднее 15 календарных дней с даты государственной регистрации прекращения (приостановления) их деятельности включительно.
Таким образом, срок самостоятельной уплаты страховых взносов за 2012 год для административного ответчика, прекратившего деятельность индивидуального предпринимателя 22 октября 2012 года, истек 1 ноября 2012 года, и с этого дня у ответчика образовалась недоимка.
В соответствии с частью 2 статьи 22 Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ требование об уплате недоимки по страховым взносам, пеней и штрафов направляется плательщику страховых взносов органом контроля за уплатой страховых взносов в течение трех месяцев со дня выявления недоимки, если иное не предусмотрено частью 3 настоящей статьи.
Частью 2 статьи 21 этого Закона установлено, что исковое заявление о взыскании страховых взносов за счет имущества плательщика страховых взносов - физического лица, не являющегося индивидуальным предпринимателем, может быть подано в суд общей юрисдикции органом контроля за уплатой страховых взносов в течение шести месяцев после истечения срока исполнения требования об уплате страховых взносов.
Таким образом, направление требования об уплате недоимки (пени) является составной частью процедуры принудительного взыскания такого рода платежей. Основанием для обращения в суд является неисполнение плательщиком в добровольном порядке обязанности по уплате сумм в установленный в требовании срок.
Доказательства направления административному ответчику требования от 27 ноября 2012 года с предложением уплатить недоимку по страховым взносам за период с 1 января по 22 октября 2012 года, а также пеню на недоимку по страховым взносам за 2010, 2011 годы в материалах дела отсутствуют, соответственно, оснований для взыскания недоимки за указанный в требовании период и пеней в судебном порядке не имеется.
При этом недоимка за 2010-11 годы, на которую начислена пеня, взыскана с ответчика, как следует из административного искового заявления, постановлениями Пенсионного фонда от 26 сентября 2011 года и от 17 апреля 2012 года.
По смыслу статьи 25 Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ пеня является мерой ответственности за несвоевременное внесение платежа. Требование о взыскании пени производно от взыскания основного платежа, поскольку пени начисляются только при наличии недоимки. Обязанность по уплате пени заканчивается с прекращением основного обязательства.
В соответствии с частью 2 статьи 20 Закона решение о взыскании страховых взносов за счет имущества плательщика страховых взносов - индивидуального предпринимателя принимается руководителем (заместителем руководителя) органа контроля за уплатой страховых взносов в форме соответствующего постановления, которое направляется судебному приставу-исполнителю для исполнения в порядке, предусмотренном Федеральным законом от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве", которым предусмотрен шестимесячный срок их предъявления (часть 6 статьи 21).
Материалами дела факт предъявления постановлений к исполнению не подтвержден, доказательства того, что срок их предъявления к исполнению в службу судебных приставов не истек, в деле отсутствуют.
В связи с этим коллегия пришла к выводу о том, что административный истец не доказал наличие у ответчика недоимки по страховым взносам за 2010-11 годы, а в отношении недоимки за 2012 год - факт направления требования об ее уплате, соответственно, оснований для взыскания в судебном порядке с ответчика недоимки по страховым взносам и пеней не усмотрела.
Рассмотрение дела в порядке упрощенного (письменного) производства с нарушением требований процессуального закона повлекло отмену судебного постановления.
Рассмотрев требования инспекции ФНС России к Б. о взыскании недоимки по транспортному налогу и пени в порядке упрощенного (письменного) производства, суд первой инстанции принял решение в пользу налогового органа.
Судебная коллегия решение суда отменила в связи с существенным нарушением норм процессуального права, указав следующее.
В соответствии со статьей 292 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации упрощенный (письменный) порядок производства по административному делу может быть применен, если административный ответчик не возражает против рассмотрения административного дела в таком порядке.
Перечень оснований для рассмотрения административных дел в порядке упрощенного (письменного) производства предусмотрен статьей 291 Кодекса.
Согласно пункту 2 части 1 статьи 310 Кодекса решение суда первой инстанции подлежит безусловной отмене в случае рассмотрения административного дела в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных надлежащим образом о времени и месте судебного заседания.
Суд первой инстанции, руководствуясь требованиями части 3 статьи 291 и статьи 292 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, назначил дело к рассмотрению в порядке упрощенного (письменного) производства. Вместе с тем административный ответчик, как того требует часть 2 статьи 289 Кодекса, судом об этом не извещался.
Требования, предусмотренные статьей 292 Кодекса, судом первой инстанции не выполнены, а именно: материалы дела не содержат сведений о направлении административному ответчику и получении им извещения о рассмотрении дела в порядке упрощенного производства, с разъяснением права представить возражения в письменной форме в установленный срок.
Таким образом, судом первой инстанции дело рассмотрено с нарушением требований процессуального закона к рассмотрению дела в порядке упрощенного производства.
Противоречия в документах, приложенных к заявлению о приеме в гражданство Российской Федерации, влекут отказ в принятии такого заявления, их устранение в порядке взаимодействия органов государственной власти законом не предусмотрено.
Решением Управления ФМС России гражданке Республики Казахстан Т. отказано в принятии заявления о приеме в гражданство Российской Федерации со ссылкой на имеющиеся расхождения в написании фамилии в представленных ею документах (в свидетельстве о рождении и свидетельстве о браке).
Удовлетворяя требования Т. о признании указанного решения незаконным, суд первой инстанции исходил из того, что при подаче заявления о приеме в гражданство Российской Федерации она представила все необходимые документы в подтверждение наличия оснований для принятия в гражданство Российской Федерации, тогда как их недостоверность (подложность) административным ответчиком не доказана. Суд сослался также на то, что в соответствии с пунктом "в" статьи 30 Федерального закона от 31 мая 2002 года N 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" органы миграционной службы наделены полномочиями по проверке фактов и представленных для обоснования заявлений по вопросам гражданства документов и в случае необходимости вправе запрашивать дополнительные сведения в соответствующих государственных органах.
Судебная коллегия решение суда отменила и в удовлетворении требований Т. отказала, указав следующее.
Статьей 11 Федерального закона от 31 мая 2002 года N 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" прием в гражданство Российской Федерации предусмотрен в качестве одного из способов приобретения гражданства Российской Федерации.
В силу части 1 статьи 32 указанного Федерального закона заявление по вопросам гражданства Российской Федерации подается по месту жительства заявителя в территориальный орган федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции.
Согласно пункту 4 Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 14 ноября 2002 года N 1325, при подаче заявления заявитель предъявляет должностному лицу полномочного органа, ведающего делами о гражданстве Российской Федерации, документы, удостоверяющие его личность, гражданство либо отсутствие гражданства, а также документы, подтверждающие место жительства заявителя. В случае изменения заявителем своей фамилии, имени или отчества в полномочный орган, ведающий делами о гражданстве Российской Федерации, представляется документ, свидетельствующий о перемене фамилии, имени или отчества.
В соответствии с пунктом 34 Положения при приеме заявления к рассмотрению должностное лицо проверяет документы, предусмотренные пунктом 4 настоящего Положения, правильность оформления заявления и представляемых вместе с ним документов, их соответствие конкретным основаниям приобретения или прекращения гражданства Российской Федерации, а также наличие всех необходимых документов.
В силу пункта 9 Положения заявление и документы, оформленные ненадлежащим образом, не принимаются к рассмотрению и возвращаются заявителю.
Противоречия в документах (разница написания фамилии в свидетельстве о рождении и свидетельстве о браке) послужили основанием для отказа Т. в принятии ее заявления о приеме в гражданство Российской Федерации. Устранение таких противоречий, вопреки выводам суда, в порядке взаимодействия органов государственной власти исключено, оно может быть совершено по инициативе исключительно претендента на гражданство и в ином порядке.
При таких обстоятельствах у Управления ФМС России отсутствовали основания для принятия заявления Т. с учетом требований пункта 9 Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации.
Ссылку административного истца и суда первой инстанции на отсутствие в данном случае предусмотренных статьей 16 Федерального закона "О гражданстве Российской Федерации" оснований для отклонения заявления о приеме в гражданство Российской Федерации коллегия посчитала несостоятельной. Указанная норма регулирует иную стадию разрешения заявления по вопросам гражданства, а потому в данном случае неприменима. Более того, отсутствие в перечне оснований для отклонения заявления о приеме в гражданство неправильного оформления документов, приложенных к такому заявлению, как раз свидетельствует о том, что, приняв такие документы, миграционная служба будет лишена возможности отказать заявителю в принятии в гражданство Российской Федерации, вопреки тому, что основания для такого принятия будут отсутствовать.
Судебная коллегия по гражданским делам
Пермского краевого суда
Судебная коллегия по административным делам
Пермского краевого суда
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DAYWORK.RU | Кадровая служба предприятия" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)
"ОБЗОР АПЕЛЛЯЦИОННОЙ И КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА ПО ГРАЖДАНСКИМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2016 ГОДА"
Разделы:Индивидуальные трудовые споры; Трудовые споры. Социальное партнерство. Профсоюзы
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Утвержден на заседании
президиума
Пермского краевого суда
23 сентября 2016 года
ОБЗОР АПЕЛЛЯЦИОННОЙ И КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ
ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА
ПО ГРАЖДАНСКИМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2016 ГОДА
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ТРУДОВЫХ СПОРОВ
ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА
ПО ГРАЖДАНСКИМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2016 ГОДА
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ТРУДОВЫХ СПОРОВ
Поскольку увольнение за прогул произведено без учета тяжести проступка, обстоятельств, при которых он допущен, предшествующего поведения сотрудника, иск работника о восстановлении на работе подлежит удовлетворению.
Г. состояла в трудовых отношениях с ОАО "С.", была уволена на основании подпункта "а" пункта 6 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул. Поводом к увольнению послужило то обстоятельство, что по окончании согласованного отпуска без сохранения заработной платы Г. на работу не вышла, а после выхода представила работодателю копию листка нетрудоспособности, который выдан в нарушение пункта 26 Порядка выдачи листков нетрудоспособности и закрыт без осмотра больного в нарушение пункта 61 Порядка выдачи листов нетрудоспособности, вследствие чего оплате не подлежал.
Отказывая в удовлетворении исковых требований Г. о восстановлении на работе, суд первой инстанции, отклонив ссылку на лист нетрудоспособности, выданный с нарушением требований законодательства, пришел к выводу о том, что надлежащих и бесспорных доказательств уважительности причины невыхода на работу истец работодателю не представила, заявление на предоставление ей дней без сохранения заработной платы не подавала.
С данными выводами суда судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила, иск Г. о восстановлении на работе удовлетворила, указав следующее.
В силу подпункта "а" пункта 6 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае однократного грубого нарушения работником трудовых обязанностей, в частности прогула, то есть отсутствия на рабочем месте без уважительных причин в течение всего рабочего дня (смены), независимо от его (ее) продолжительности, а также в случае отсутствия на рабочем месте без уважительных причин более четырех часов подряд в течение рабочего дня (смены).
Согласно пункту 39 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 года N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации", если трудовой договор с работником расторгнут по подпункту "а" пункта 6 части первой статьи 81 ТК РФ за прогул, необходимо учитывать, что увольнение по этому основанию, в частности, может быть произведено в том числе за невыход на работу без уважительных причин, т.е. отсутствие на работе в течение всего рабочего дня (смены) независимо от продолжительности рабочего дня (смены).
Согласно пункту 53 указанного Постановления работодателю необходимо представить доказательства, свидетельствующие не только о том, что работник совершил дисциплинарный проступок, но и о том, что при наложении взыскания учитывались тяжесть этого проступка, обстоятельства, при которых он был совершен, предшествующее поведение работника, его отношение к труду.
Из материалов дела следует, что Г. проходила обследование в консультативно-поликлиническом отделении ФГБНУ "Н." по направлению ГБУЗ "ПККБ" в период согласованного с работодателем отпуска без сохранения заработка. В связи с необходимостью проведения инструментальных методов обследования в условиях стационара, просьбой и согласием Г. решением врачебной комиссии она была госпитализирована в отделение профессиональных и неинфекционных заболеваний внутренних органов от воздействия химических веществ. Обследование в условиях стационара проведено в полном объеме согласно медицинским стандартам, по окончании обследования Г. была выписана из стационара, ей выдан первичный лист нетрудоспособности и продлен, по результатам обследования врачебной комиссией составлено соответствующее заключение.
Таким образом, достоверно установлено, что причиной отсутствия Г. на работе в указанный период времени явилось ее нахождение на стационарном обследовании в медицинском учреждении, в подтверждение чего ей был выдан листок нетрудоспособности.
После выхода на работу истец сразу же поставила работодателя об этом в известность, что подтверждается ее объяснением. Факт выдачи Г. листка нетрудоспособности установлен и, по существу, не подвергался сомнению. То обстоятельство, что данный документ был выдан без учета требований пункта 26 Порядка выдачи листков нетрудоспособности и закрыт без осмотра больного в нарушение пункта 61 Порядка, не может быть поставлено в вину работнику при оценке причин его отсутствия на работе. То обстоятельство, что указанный период времени не подлежит оплате как период нетрудоспособности, применительно к рассматриваемому вопросу правового значения не имеет.
Исходя из конкретных обстоятельств дела, судебная коллегия пришла к выводу о том, что отсутствие истца на работе было вызвано уважительной причиной, введение в заблуждение работника тем учреждением, в котором она проходила обследование, по вопросу обоснованности и правомерности выдачи ей листка нетрудоспособности не может быть поставлено в вину работнику. Увольнение Г. фактически обусловлено непредоставлением работодателю оригинала листка нетрудоспособности, при том что факт нахождения истца на стационарном обследовании в медицинском учреждении как работодателем, так и судом достоверно установлен.
Ш. обратилась в суд с иском к ООО "П." об установлении факта трудовых отношений, взыскании задолженности по заработной плате, компенсации морального вреда. Со ссылкой на введение в отношении ответчика процедуры наблюдения в рамках дела о банкротстве по ходатайству истца суд заменил ответчика на временного управляющего ООО "П." Ц., требования истца к Ц. удовлетворил в полном объеме.
Судебная коллегия пришла к выводу о нарушении судом положений статьи 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статьи 49 Гражданского кодекса Российской Федерации и положений Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", регулирующих порядок проведения процедуры наблюдения в рамках дела о банкротстве, что привело к разрешению заявленных требований в отношении ненадлежащего ответчика, в связи с чем решение отменила и в иске Ш. отказала, указав следующее.
В соответствии с пунктами 1 и 3 статьи 49 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительном документе (статья 52), и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Правоспособность юридического лица возникает с момента внесения в Единый государственный реестр юридических лиц сведений о его создании и прекращается в момент внесения в указанный реестр сведений о его прекращении.
Статьей 27 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" установлено, что при рассмотрении дела о банкротстве должника - юридического лица применяются следующие процедуры: наблюдение, финансовое оздоровление, внешнее управление, конкурсное производство, мировое соглашение.
Арбитражный управляющий относится к числу лиц, участвующих в деле о банкротстве. Одним из последствий введения в отношении должника процедуры наблюдения, предусмотренных главой IV указанного Закона, является назначение временного управляющего. Однако законом не предусмотрено, что все права и обязанности юридического лица после введения одной из процедур в деле о банкротстве переходят к арбитражному управляющему. До внесения в Единый государственный реестр юридических лиц записи о ликвидации должника на основании определения арбитражного суда о завершении конкурсного производства юридическое лицо не утрачивает правоспособности (пункт 3 статьи 149 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"), следовательно, сохраняет свои права и обязанности, а временный управляющий не несет ответственности по обязательствам должника перед третьими лицами.
Положения Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривающие порядок исчисления срока исковой давности, к трудовым правоотношениям неприменимы.
ОАО "С." обратилось в суд с иском к К. о взыскании материального ущерба, причиненного работодателю. Ответчик, исполнявший обязанности начальника автоколонны, получив в период с декабря 2013 года по март 2014 года на подотчет денежную сумму для оплаты ГСМ, проживания в командировке и иных расходов, по окончании командировки полностью о понесенных расходах не отчитался, частично денежные средства были возмещены в результате удержаний из заработной платы по май 2014 года, в мае 2014 года трудовые отношения с ответчиком прекращены.
Отклонив заявление ответчика о пропуске срока обращения в суд с настоящим иском, суд первой инстанции исковые требования ОАО "С." удовлетворил. При этом суд исходил из того, что срок для обращения в суд в соответствии с положениями статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации прерывался (в связи с удержанием из заработной платы истца в феврале-мае 2014 года).
Отменяя решение суда первой инстанции и отказывая истцу в иске, судебная коллегия сочла срок обращения в суд, установленный частью 2 статьи 392 Трудового кодекса Российской Федерации, пропущенным, указав при этом следующее.
В силу части 2 статьи 392 Трудового кодекса Российской Федерации работодатель имеет право обратиться в суд по спорам о возмещении работником ущерба, причиненного работодателю, в течение одного года со дня обнаружения причиненного ущерба. При этом днем обнаружения ущерба следует считать день, когда работодателю стало известно о наличии ущерба, причиненного работником.
Учитывая основания иска (командировочные расходы), суд первой инстанции правомерно принял во внимание положения пункта 26 Постановления Правительства Российской Федерации N 749 от 13 октября 2008 года "Об особенностях направления работников в служебные командировки", которым установлено, что работник по возвращении из командировки обязан представить работодателю в течение 3 рабочих дней: авансовый отчет об израсходованных в связи с командировкой суммах и произвести окончательный расчет по выданному ему перед отъездом в командировку денежному авансу на командировочные расходы. К авансовому отчету прилагаются командировочное удостоверение, оформленное надлежащим образом, документы о найме жилого помещения, фактических расходах по проезду (включая оплату услуг по оформлению проездных документов и предоставлению в поездах постельных принадлежностей) и об иных расходах, связанных с командировкой.
Кроме того, приказом ОАО "С." также предусмотрен срок предоставления авансового отчета по суммам в связи с командировкой - 3 дня после возвращения из командировки, на бухгалтерию возложена обязанность по предоставлению служебных записок в связи с нарушением сроков сдачи авансовых отчетов и произведению удержаний из заработной платы.
Поскольку ответчик до увольнения направлялся в командировку по 6 марта 2014 года, авансовый отчет на часть переданных средств представил 31 марта 2014 года, о наличии задолженности по переданным в подотчет суммам работодателю должно было стать известно 9 марта 2014 года, и безусловно, стало известно 31 марта 2014 года. Соответственно, срок для защиты нарушенного права исчисляется с 9 марта 2014 года, и на момент подачи иска 21 апреля 2015 года он истек.
Материалами дела не подтверждено, что ответчик принял на себя обязательства по возмещению сумм ущерба, в связи с чем довод истца о перерыве срока не основан на каких-либо доказательствах. Более того, поскольку порядок возмещения ущерба, причиненного работодателю, в том числе в части срока защиты нарушенного права, урегулирован специальными нормами Трудового кодекса Российской Федерации, которыми не предусмотрено оснований для перерыва срока обращения в суд, оснований для применения положений статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации к спорным правоотношениям (индивидуальный трудовой спор) у суда не имелось.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ СЕМЕЙНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
При рассмотрении спора о происхождении ребенка необходимо обеспечивать соблюдение справедливого баланса прав всех заинтересованных сторон с учетом конкретных обстоятельств дела, учитывать интересы ребенка при общении с конкретным человеком, независимо от степени биологического родства между ними.
Решением суда Е. отказано в иске к Ф. об оспаривании отцовства дочери А.
По делу установлено, что А. родилась в период брака Е. и Ф., о чем составлена запись акта о рождении, в которой отцом ребенка указан ответчик Ф.
Разрешая спор, суд первой инстанции исходил из того, что, находясь в браке с Е., ответчик добровольно установил отцовство в отношении А., факт отцовства не оспаривает, между истцом и ответчиком имеется спор по вопросам воспитания и общения с ребенком. Оснований для удовлетворения иска Е., установленных статьей 52 Семейного кодекса Российской Федерации, суд не усмотрел.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований, суд апелляционной инстанции посчитал, что юридически значимым и подлежащим доказыванию обстоятельством является выяснение вопроса, является ли Ф., записанный в актовой записи отцом ребенка, его биологическим отцом, установив, что Ф. биологическим отцом ребенка не является, коллегия удовлетворила иск Е.
Судебными инстанциями установлено, что запись об отце ребенка осуществлена органами записи актов гражданского состояния в соответствии с требованиями законодательства, следовательно, является действительной и может быть оспорена в соответствии с положениями статьи 52 Семейного кодекса Российской Федерации, лицами, указанными в законе. Ответчик Ф., записанный отцом ребенка, актовую запись не оспаривает.
Возражая против удовлетворения требований истца, ответчик не оспаривал фактические обстоятельства, установленные судом, однако полагал, что отсутствие биологических связей не является безусловным основанием для исключения записи об отце ребенка. Ответчик представлял доказательства, что иск заявлен не в интересах ребенка, полагая, что Семейный кодекс Российской Федерации обязывает суд установить справедливый баланс между интересами сторон спора.
Ссылку на то, что единственным обстоятельством, подлежащим доказыванию, является выяснение вопроса о том, является ли лицо, записанное отцом ребенка, его биологическим отцом, президиум краевого суда посчитал противоречащей принципам правового регулирования семейных отношений и не обеспечивающей интересы ребенка.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 года N 21 "О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней" разъяснил, что при применении законодательства Российской Федерации учитываются правовые позиции Европейского Суда. В частности, содержание прав и свобод, предусмотренных законодательством Российской Федерации, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод, раскрываемого Европейским Судом при применении Конвенции и Протоколов к ней.
Европейский Суд по правам человека в Постановлении по делу "Назаренко против Российской Федерации" от 16 июля 2015 года указал, что соблюдение справедливого баланса прав всех заинтересованных сторон требует рассмотрения конкретных обстоятельств дела. Соответственно, статью 8 Конвенции следует рассматривать в индивидуальном порядке, определяя, служит ли наилучшим интересам ребенка поддержание контакта с конкретным человеком независимо от степени биологического родства между ними.
При таких обстоятельствах президиум краевого суда апелляционное определение отменил в части принятия нового решения, дело направил в суд первой инстанции.
Обращаясь в суд с иском к Б.А. (бывшей супруге) о признании недействительным брачного договора, применении последствий его недействительности, Б.О. ссылался на то, что он был заключен под влиянием заблуждения.
По условиям заключенного в период брака в 2007 году брачного договора все движимое и недвижимое имущество, приобретенное в период совместного проживания супругов, во время брака и в случае его расторжения переходит в единоличную собственность супруги. При подписании договора ответчик убедила его в необходимости заключения договора, поскольку в тот период в отношении него был подан иск об установлении отцовства и взыскании с него алиментов, а также в том, что в последующем брачный договор будет расторгнут и он сможет пользоваться всем их имуществом без ограничений.
После прекращения брака в 2008 году они продолжали совместно проживать, вели общее хозяйство, воспитывали общего ребенка, каких-либо ограничений и возражений со стороны ответчика относительно пользования имуществом не было. В июне 2015 года ему стало известно о том, что Б.А. разместила объявления о продаже недвижимого имущества, указанного в брачном договоре, не поставив его об этом в известность.
Полагает, что условия брачного договора ставят его в крайне неблагоприятное положение, лишая права на долю в недвижимом имуществе, в том числе право на долю в единственном жилье, противоречат основным началам семейного законодательства.
Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что супруги добровольно изменили законный режим совместного имущества супругов, условия брачного договора были реализованы сторонами, тогда как доказательства заключения брачного договора под влиянием заблуждения истцом не представлены.
Суд первой инстанции, основываясь на положениях статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации и пункта 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации, пришел также к выводу о пропуске истцом срока исковой давности по заявленным требованиям, исчисляя его с момента, когда супруг узнал или должен был узнать о том, что в результате реализации брачного договора он попал в крайне неблагоприятное имущественное положение, т.е. с момента перехода права собственности на объекты недвижимости по условиям брачного договора (май 2008 года).
Судебная коллегия посчитала указанные выводы суда ошибочными, решение суда отменила и иск Б.О. удовлетворила, указав следующее.
Пунктом 3 статьи 42 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что брачный договор не может содержать условия, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение или противоречат основным началам семейного законодательства.
Согласно пункту 1 статьи 44 Кодекса брачный договор может быть признан судом недействительным полностью или частично по основаниям, предусмотренным Гражданским кодексом Российской Федерации для недействительности сделок.
В соответствии с пунктом 2 статьи 44 Кодекса суд может признать брачный договор недействительным полностью или частично по требованию одного из супругов, если условия договора ставят этого супруга в крайне неблагоприятное положение. То есть данной нормой установлены специальные основания для признания брачного договора недействительным.
Согласно пункту 2 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.
Таким образом, при оспаривании супругом брачного договора по основанию, предусмотренному пунктом 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации, срок исковой давности следует исчислять с момента, когда этот супруг узнал или должен был узнать о том, что в результате реализации брачного договора он попал в крайне неблагоприятное имущественное положение, свидетельствующее о том, что он полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака.
Делая вывод о том, что срок исковой давности начал течь с момента реализации брачного договора (регистрации недвижимого имущества на ответчика), судом первой инстанции не было учтено, что на указанный момент истец фактически не был лишен права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака. Решение о расторжении брака принято в 2008 году, фактически стороны проживали совместно и после указанной даты, вели общее хозяйство, воспитывали общего ребенка, в органы ЗАГСа за регистрацией расторжения брака обратились только в марте 2015 года. Кроме того, истец наравне с ответчиком владел, пользовался и распоряжался спорным имуществом.
В данном случае срок исковой давности по требованиям о признании брачного договора недействительным следует исчислять с момента фактического возникновения спора о разделе имущества бывших супругов - с июня 2015 года, когда истец узнал о намерениях ответчика произвести отчуждение имущества.
Вывод суда о том, что стороны добровольно изменили законный режим совместного имущества супругов, сделан без учета установленного пунктом 3 статьи 42 и пунктом 2 статьи 44 Семейного кодекса Российской Федерации ограничения, запрещающего предусматривать условия брачного договора, ставящие одного из супругов в крайне неблагоприятное положение или противоречащие основам семейного законодательства. При этом под крайне неблагоприятным положением следует понимать положение, значительно худшее по сравнению с тем, которое сложилось бы при регулировании данных отношений законом.
Как разъяснено в пункте 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 1998 года N 15 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака", в силу пункта 3 статьи 42 Семейного кодекса Российской Федерации условия брачного договора о режиме совместного имущества, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение (например, один из супругов полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака), могут быть признаны судом недействительными по требованию этого супруга.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЗЕМЕЛЬНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Результаты межевания земельного участка могут быть оспорены лицами, чьи права нарушены установлением границ земельного участка.
Обращаясь в суд с иском к Р. об оспаривании результатов межевания принадлежащего ответчику смежного земельного участка, М. сослалась на то, что кадастровые работы в отношении земельного участка ответчика проведены в 2014 году с нарушением требований Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости", без согласования местоположения его границ с ней как собственником смежного земельного участка, границы которого были определены в 2004 году.
Решением суда требования М. удовлетворены по доводам иска.
Отменяя решение суда и отказывая М. в иске, судебная коллегия указала следующее.
В силу пункта 3 статьи 1 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости" государственным кадастровым учетом недвижимого имущества признаются действия уполномоченного органа по внесению в государственный кадастр недвижимости сведений о недвижимом имуществе, которые подтверждают существование такого недвижимого имущества с характеристиками, позволяющими определить такое недвижимое имущество в качестве индивидуально определенной вещи, или подтверждают прекращение существования такого недвижимого имущества, а также иных предусмотренных настоящим Законом сведений о недвижимом имуществе.
Данные положения Закона предписывают, что земельный участок должен быть индивидуализирован на местности, при этом границы участка должны быть описаны и удостоверены, в том числе посредством проведения в отношении каждого конкретного земельного участка землеустроительных работ. Установление границ земельного участка - межевание является одним из средств его индивидуализации как объекта прав землепользования.
Между тем границы земельного участка М. в предусмотренном законом порядке не установлены, истец, оспаривая результаты межевания, свои права на спорный участок не заявила, доказательств нахождения в ее собственности или законном пользовании этой части земельного участка суду не представила, в связи с чем не доказала нарушения своих прав.
При формировании в 2004 году землеустроительного дела по принадлежащему истице земельному участку были согласованы границы земельного участка со смежными землевладельцами, включая ответчика, доказательства уменьшения площади своего земельного участка в результате проведения межевых работ в отношении смежного участка в феврале 2014 года истцом не представлено.
Само по себе отсутствие согласования границы со смежным землепользователем не является безусловным основанием для признания результатов межевания недействительным.
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии, удовлетворены требования С. к Ф. об установлении границ принадлежащего ей на праве собственности земельного участка в соответствии с фактическим их местоположением по координатам поворотных точек.
В обоснование своих требований истец ссылалась на то, что границы ее земельного участка установлены в 2008 году, границы земельного участка ответчика - в 2013 году. При проведении в 2013 году межевых работ было установлено, что фактическая граница земельного участка истца, смежная с участком ответчика, не совпадает с границей, сведения о которой содержатся в государственном кадастре недвижимости, то есть имеется наложение на земельный участок, принадлежащий ответчику. Полагала, что в Государственном кадастре недвижимости необходимо устранить кадастровую ошибку, допущенную в 2013 году, установив границы принадлежащего ей участка по указанным ею координатам.
Принимая решение об удовлетворении исковых требований, суд исходил из того, что смежная граница между принадлежащими истцу и ответчику земельными участками фактически существует более 15 лет.
Отменяя судебные постановления и принимая решение об отказе С. в иске, президиум краевого суда указал следующее.
В соответствии с частью 7 статьи 38 Федерального закона от 24 июля 2007 года N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости" местоположение границ земельного участка устанавливается посредством определения координат характерных точек таких границ, то есть точек изменения описания границ земельного участка и деления их на части.
Выводы судов первой и апелляционной инстанций о наличии правовых оснований, предусмотренных частью 9 статьи 38 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости", для удовлетворения исковых требований основаны на ошибочном применении положений данной нормы, которая предусматривает возможность уточнения границ земельного участка по фактическому пользованию более 15 лет лишь в случае, если отсутствует документ, подтверждающий право на земельный участок, а при отсутствии такого документа - сведения, содержащиеся в документах, определявших местоположение границы земельного участка при его образовании.
Учитывая, что в правоустанавливающих документах и Государственном кадастре недвижимости сведения о границах земельного участка, принадлежащего истцу, внесены в соответствии с результатами межевания 2008 года, которые не оспорены (требований о признании их недействительными не заявлено), правовых оснований для установления иных границ земельного участка не имелось.
Не имелось правовых оснований и для признания кадастровой ошибки, так как в соответствии с требованиями части 1 статьи 28 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" кадастровой ошибкой признается либо техническая ошибка (описка, опечатка, грамматическая или арифметическая ошибка либо подобная ошибка), допущенная органом кадастрового учета и приведшая к несоответствию сведений, внесенных в Государственный кадастр недвижимости, сведениям в документах, на основании которых вносились эти сведения, либо воспроизведенная в Государственном кадастре недвижимости ошибка в документе, на основании которого вносились указанные сведения. В данном случае требования заявлены не в связи с ошибкой в вышеназванных документах (кадастровой ошибкой), а в связи со спором о границах.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Жилищные права собственника жилого помещения, расположенного в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, подлежат защите в порядке, предусмотренном статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Удовлетворяя требования Р. и членов ее семьи о понуждении администрации г. Перми предоставить им во внеочередном порядке по договору социального найма в границах города Перми равнозначное занимаемому благоустроенное жилое помещение, отвечающее санитарным и техническим требованиям, вместо принадлежащей Р. квартиры, суд первой инстанции исходил из положений пункта 1 части 2 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации и посчитал, что у администрации г. Перми возникла обязанность по предоставлению истцам другого жилого помещения на условиях социального найма в связи с признанием занимаемого жилого помещения непригодным для проживания, а с учетом того, что предоставление другого жилого помещения носит компенсационный характер, пришел к выводу, что семье истцов должно быть предоставлено жилое помещение, равнозначное по площади занимаемому.
С выводами суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об отказе в иске, указав следующее.
В силу пункта 1 части 2 статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации вне очереди жилые помещения по договорам социального найма предоставляются гражданам, жилые помещения которых признаны в установленном законом порядке непригодными для проживания и ремонту и реконструкции не подлежат.
Вместе с тем пункт 1 части 2 статьи 57 Кодекса к правоотношениям, связанным с осуществлением прав собственника жилого помещения, признанного непригодным для проживания, подлежит применению с учетом специальных норм раздела II Кодекса.
Жилищные права собственника жилого помещения в доме, признанном в установленном порядке аварийным и подлежащим сносу, обеспечиваются в порядке, предусмотренном статьей 32 Кодекса, из содержания которой с учетом разъяснений, содержащихся в пунктах 20, 22 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 2 июля 2009 года N 14 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации", следует, что у собственника, проживающего в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, жилое помещение может быть изъято путем выкупа, либо по соглашению с собственником ему может быть предоставлено другое жилое помещение с зачетом его стоимости в выкупную цену при условии соблюдения предварительной процедуры как по направлению органом местного самоуправления собственникам жилых помещений требования о сносе аварийного дома либо его реконструкции, так и последующему принятию органом местного самоуправления решения об изъятии земельного участка, на котором расположен аварийный дом, и каждого жилого помещения, находящегося в таком доме, если собственники жилых помещений в этом доме не выполнили требование о его сносе или реконструкции.
Таким образом, в силу статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации права собственника жилого помещения, признанного непригодным для проживания и подлежащим сносу, обеспечиваются путем выкупа изымаемого жилого помещения.
Как следует из Обзора судебной практики по делам, связанным с обеспечением жилищных прав граждан в случае признания жилого дома аварийным и подлежащим сносу или реконструкции, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 апреля 2014 года, обеспечение жилищных прав собственника жилого помещения, проживающего в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, осуществляется в зависимости от включения либо невключения такого дома в региональную адресную программу по переселению граждан из аварийного жилищного фонда.
Если дом не включен в такую программу, жилищные права собственника жилого помещения в таком доме обеспечиваются в порядке, предусмотренном статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации, то есть путем выкупа изымаемого жилого помещения.
Если аварийный дом, в котором находится жилое помещение собственника, включен в указанную адресную программу, то собственник жилого помещения имеет право на предоставление другого жилого помещения либо его выкуп по правилам статьи 32 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Предоставление жилого помещения в связи с признанием дома аварийным и подлежащим сносу и включением его в адресную программу по переселению граждан из аварийного жилищного фонда осуществляется в соответствии с жилищным законодательством, в связи с чем при его предоставлении следует учитывать положения статьи 89 Жилищного кодекса Российской Федерации.
Таким образом, законодатель определил, что жилищные права собственника жилого помещения, расположенного в доме, признанном аварийным и подлежащим сносу, подлежат защите в порядке, предусмотренном статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации, то есть жилое помещение может быть изъято у собственника либо путем выкупа, либо по соглашению с собственником ему может быть предоставлено другое жилое помещение с зачетом его стоимости в выкупную цену.
Предоставление собственнику непригодного для проживания жилого помещения другого жилого помещения на праве собственности возможно исключительно при наличии достигнутого об этом соглашения с органом государственной власти или местного самоуправления, принявшим решение о сносе дома. Предоставление другого жилого помещения на условиях договора социального найма законом не исключается, но возможно также только на основании соглашения сторон.
В этом случае право выбора способа защиты нарушенного права - предоставление другого жилого помещения или выкуп - принадлежит истцу. Иных способов защиты права собственника жилого помещения, признанного непригодным для проживания, законом не предусмотрено.
Поскольку жилой дом, в котором проживают истцы, ни в муниципальную адресную программу, ни в краевую адресную программу по переселению граждан из аварийного жилищного фонда включен не был, закрепленная статьей 32 Жилищного кодекса Российской Федерации процедура по изъятию у собственника жилого помещения не начата, решения об изъятии земельного участка и жилых помещений дома ответчиком не принимались, а соглашение с ответчиком о предоставлении другого жилого помещения не достигнуто, истцы вправе были требовать либо проведения процедуры, предусмотренной статьей 32 Кодекса, в результате которой могло состояться указанное соглашение, либо выкупа жилого помещения.
При таких обстоятельствах основания для предоставления семье истцов жилого помещения по договору социального найма в качестве компенсации занимаемого ими жилого помещения, признанного непригодным для проживания, отсутствовали.
Отказывая Е. в иске о признании утратившим право пользования квартирой его несовершеннолетнего сына С., 2003 года рождения, суд первой инстанции исходил из того, что он был вселен в спорную квартиру в качестве члена семьи нанимателя, зарегистрирован в квартире с мая 2004 года, в связи с чем приобрел самостоятельное право пользования данной квартирой; выехал из спорного жилого помещения по не зависящим от него обстоятельствам, в том числе ввиду конфликтных отношений между родителями, брак между которыми расторгнут. Суд также указал, что в силу несовершеннолетнего возраста С. не может самостоятельно реализовать свои жилищные права и обязанности, поэтому проживание ребенка с родителем в ином жилом помещении не может служить основанием для признания его утратившим право пользования спорным жилым помещением.
Судебная коллегия с данными выводами суда не согласилась, посчитав их не соответствующими фактическим обстоятельствам дела, решение суда первой инстанции отменила, иск Е. удовлетворила, указав следующее.
Согласно части 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае выезда нанимателя и членов его семьи в другое место жительства договор социального найма жилого помещения считается расторгнутым со дня выезда.
В соответствии с пунктом 2 статьи 20 Гражданского кодекса Российской Федерации местом жительства несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет, или граждан, находящихся под опекой, признается место жительства их законных представителей - родителей, усыновителей или опекунов.
В силу пункта 3 статьи 65 Семейного кодекса Российской Федерации место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей.
Таким образом, при раздельном проживании родителей ребенок имеет право проживать с любым из них и приобретает право на ту жилую площадь, которая определена ему в качестве места жительства соглашением родителей. Форма такого соглашения законом не определена, одним из доказательств его заключения является регистрация ребенка в жилом помещении.
По делу было установлено, что спорная квартира предоставлена семье истца по ордеру в 1994 году. В период с 2002 по 2008 Е. состоял в зарегистрированном браке с И., от брака имеют сына С. 2003 года рождения.
В спорной квартире зарегистрированы по месту жительства: истец Е. (с 2014 года), брат истца Ю. (с 1997 года). Несовершеннолетний С. в квартире был зарегистрирован в период с 2004 по 2012 год. С 2012 года С. зарегистрирован по месту жительства вместе с матерью И. в другой квартире, которая с 2005 года принадлежит на праве общей долевой собственности в равных долях (по 1/3 доли каждому) И. и другим лицам.
В 2013 году с Ю. (наниматель) заключен договор социального найма спорной квартиры. Дополнительным соглашением в 2014 году в договор социального найма внесены изменения в части указания членом семьи нанимателя брата Е.
Поскольку несовершеннолетний С. с 2004 проживает с матерью по другому адресу, с января 2012 года имеет в данном жилом помещении регистрацию по месту жительства, не приобретшим право пользования этим жилым помещением не признавался, доказательства наличия спора между родителями о месте жительства сына в деле отсутствуют, постольку имеются достаточные основания считать, что с января 2012 года первоначально определенное соглашением родителей место жительства сына С. (с отцом в спорной квартире) было изменено: местом жительства несовершеннолетнего определено место жительства матери.
В связи с указанным, принимая во внимание, что гражданин не может одновременно иметь место жительства в нескольких жилых помещениях, исковые требования о признании С. утратившим право пользования спорным жилым помещением являются правомерными.
Решением суда с собственников жилого помещения Л.В., Л.Е. и Л.Н. в пользу МУП "И." взыскана задолженность по оплате коммунальных услуг за отопление, за содержание и ремонт жилья, за вывоз мусора и за освещение.
Отменяя решение суда и отказывая МУП "И." в иске, судебная коллегия исходила из того, что иск предъявлен ненадлежащим истцом.
Согласно исковому заявлению МУП "И." обратилось в суд с требованием о взыскании долга по оплате за отопление, содержание и ремонт жилья, вывоз мусора и освещение, действуя в своих собственных интересах, ссылаясь при этом на наличие агентских договоров с ресурсоснабжающими организациями.
В своем решении суд не дал какой-либо оценки тому, вправе ли названное юридическое лицо обращаться в суд с требованием о взыскании долга по коммунальным платежам, не являясь ни управляющей организацией, осуществляющей управление многоквартирным жилым домом, ни ресурсоснабжающей организацией, непосредственно осуществляющей поставку услуг ответчикам на основании заключенных с ними договоров.
В соответствии с пунктом 1 статьи 1005 Гражданского кодекса Российской Федерации по агентскому договору одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала.
Согласно статье 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации правом на обращение в суд в защиту интересов других лиц наделены органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации и граждане в случаях, прямо предусмотренных законом.
Во всех остальных случаях обращение в суд от имени и в интересах обладающего гражданской процессуальной право- и дееспособностью лица, в том числе и юридического, и представление его интересов в суде осуществляется на основании оформленной в соответствии с законом доверенности.
Из содержания агентских договоров следует, что МУП "И." имеет право формировать платежные документы за оказываемые принципалами услуги, производить начисление платы населению за предоставленные жилищно-коммунальные услуги, осуществлять обработку платежных документов и т.д.
При этом предусмотренная агентскими договорами обязанность МУП "И." вести работу по взысканию задолженности по платежам с населения в досудебном и судебном порядке само по себе не является полномочием на подписание от имени ресурсоснабжающих организаций искового заявления, предъявление иска в суд, представление интересов в суде и т.д. И тем более не дает права на предъявление иска от своего имени как стороны в споре. Не дает такого права и наличие доверенности от названных юридических лиц.
Таким образом, МУП "И." является ненадлежащим истцом, поскольку его субъективное право действиями ответчиков, не исполнивших своих обязательств по оплате коммунальных услуг, поставщиком которых МУП "И." не является, не нарушено.
Решением суда удовлетворены исковые требования К. о признании незаконными решения жилищной комиссии и постановления администрации городского поселения об отказе в постановке на учет в качестве нуждающейся в жилом помещении, предоставляемом по договору социального найма, на администрацию поселения возложена обязанность рассмотреть вопрос о принятии К. на учет.
Удовлетворяя требования К., суд первой инстанции исходил из того, что К., вдова инвалида Великой Отечественной войны, являлась собственником однокомнатной квартиры, которую по договору пожизненного содержания с иждивением передала в собственность Б. с условием осуществления пожизненного ее содержания плательщиком ренты, приобретением права бесплатного пожизненного пользования квартирой.
При разрешении спора суд пришел к выводу о том, что ответчиком возможность постановки К. на учет в качестве нуждающейся в предоставлении жилого помещения на условиях социального найма поставлена в зависимость от наличия в договоре пожизненного содержания условия о ее проживании в квартире. Проанализировав положения статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, суд посчитал, что федеральное законодательство подобного ограничения не содержит, поскольку истец не относится ни к одной из категорий лиц, перечисленных в данной правовой норме.
Отменяя решение суда и отказывая К. в иске, судебная коллегия указала следующее.
Статьей 21 Федерального закона от 12 января 1995 года N 5-ФЗ "О ветеранах" предусмотрено обеспечение за счет средств федерального бюджета жильем членов семей погибших (умерших) инвалидов Великой Отечественной войны и участников Великой Отечественной войны, нуждающихся в улучшении жилищных условий.
В соответствии с положениями подпункта 4 пункта 1 указанной статьи члены семей погибших (умерших) инвалидов боевых действий и ветеранов боевых действий, вставшие на учет после 1 января 2005 года, обеспечиваются жильем в соответствии с жилищным законодательством Российской Федерации. Указанное обеспечение производится независимо от их имущественного положения.
Категории граждан, признаваемых нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, перечислены в части 1 статьи 51 Жилищного кодекса Российской Федерации, из содержания которой следует, что при определении нуждаемости в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма, необходимо исходить из наличия (отсутствия) у гражданина права пользования жилым помещением, объема данных прав и их характера (являются ли данные права постоянными либо временными).
В настоящее время истец имеет право пользования жилым помещением на основании договора пожизненного содержания с иждивением.
Из системного толкования статей 33, 34 Жилищного кодекса Российской Федерации и статьи 605 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что объем прав гражданина по пользованию жилым помещением в силу договора пожизненного содержания с иждивением соответствует объему прав собственника (в части пользования помещения), при этом данные права принадлежат получателю ренты пожизненно (т.е. носят постоянный характер).
Поскольку К. обладает правом пожизненного пользования жилым помещением, площадь которого превышает учетную норму, установленную органом местного самоуправления, оснований для постановки ее на учет в качестве нуждающейся в улучшении жилищных условий не имеется.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ДОГОВОРОВ СТРАХОВАНИЯ
Срок исковой давности перестает течь с момента заявления истцом ходатайства о замене ответчика или выражения им согласия на такую замену, а не с даты предъявления иска к ненадлежащему ответчику.
САО "В." обратилось в суд с иском к Л. о возмещении ущерба, причиненного по его вине в результате дорожно-транспортного происшествия, имевшего место 15 ноября 2012 года.
Определением суда от 7 декабря 2015 года в порядке статьи 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации произведена замена ответчика Л. на М.
Решением суда первой инстанции исковые требования САО "В." к М. удовлетворены, при этом суд отклонил заявление ответчика о пропуске срока исковой давности, сославшись на предъявление исковых требований первоначально к ответчику Л. 30 октября 2015 года, с учетом даты страхового случая (15 ноября 2012 года), а замену ненадлежащего ответчика надлежащим счел не имеющим правового значения.
С выводом суда первой инстанции о том, что срок исковой давности истцом не пропущен, судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила, в иске САО "В." по этому основанию отказала, указав следующее.
Согласно статье 201 Гражданского кодекса Российской Федерации перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 года N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан" перемена лиц в обязательстве (статья 201 ГК РФ) по требованиям, которые страховщик в порядке суброгации имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования, не влечет изменение общего (трехгодичного) срока исковой давности и порядка его исчисления.
Как видно из представленной истцом справки о ДТП, она содержит сведения о принадлежности транспортного средства М., материалы дела об административном правонарушении также содержат сведения о принадлежности транспортного средства, которым управлял водитель Л., его работодателю М.
Таким образом, истец располагал сведениями, достаточными для установления надлежащего ответчика и не был лишен возможности в установленном законом порядке обратиться в суд с иском по возникшим требованиям.
Страховой случай имел место 15 ноября 2012 года, в суд с иском о взыскании ущерба в порядке суброгации САО "В." обратилось к Л. 27 октября 2015 года, вопрос о замене ненадлежащего ответчика был поставлен на обсуждение 30 ноября 2015 года, а согласие САО "В." на замену ответчика дано 7 декабря 2015 года, то есть уже за пределами срока исковой давности.
В соответствии с пунктом 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 года N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" в случае замены ненадлежащего ответчика надлежащим исковая давность по требованию к надлежащему ответчику не течет с момента заявления ходатайства истцом или выражения им согласия на такую замену (статьи 41 ГПК РФ и 47 АПК РФ).
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ НАЛОГОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Взыскание ущерба в виде денежных средств, неполученных бюджетной системой Российской Федерации в связи с уклонением юридического лица от уплаты налогов, допускается с его законного представителя, осужденного за уклонение этого юридического лица от уплаты налогов.
Отказывая налоговому органу в иске о взыскании ущерба к З., учредителю налогоплательщика ООО "Т.", приговором суда признанному виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом "б" части 2 статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации, т.е. в уклонении ООО "Т." от уплаты налога на добавленную стоимость и налога на прибыль, суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что налоговая недоимка, образовавшаяся в результате незаконных действий ответчика, начислена к выплате юридическому лицу, сумма причиненного ущерба исчисляется суммой неуплаченного налога, плательщиком которого является юридическое лицо.
Отменяя судебные постановления, президиум краевого суда указал следующее.
Как установлено судом первой инстанции и следует из материалов дела, налоговым органом в отношении ООО "Т." проведена выездная налоговая проверка, по результатам которой вынесено решение о привлечении его к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, ООО "Т." предложено уплатить в бюджет недоимку по налогам и пени, начисленные за несвоевременное перечисление налогов в бюджет.
Приговором суда З. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пунктом "б" части 2 статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации. Приговором установлено, что З., как учредитель и директор, осуществляя коммерческую деятельность от имени ООО "Т.", являясь ответственным за финансово-хозяйственную деятельность предприятия, соблюдение налогового законодательства, правомерность исчисления, полноту и своевременность уплаты налогов и сборов, с целью получения личной имущественной выгоды и получения большей финансовой прибыли совершил уклонение от уплаты налога на добавленную стоимость и налога на прибыль в особо крупном размере с организации путем включения в налоговые декларации по налогу на добавленную стоимость и налогу на прибыль заведомо ложных сведений в крупном размере.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 24 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 года N 24 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления", в соответствии со статьей 309 УПК РФ судам надлежит учитывать, что в приговорах по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 198, 199, 199.1, 199.2 УК РФ должно содержаться решение по предъявленному гражданскому иску. Истцами по данному гражданскому иску могут выступать налоговые органы (подпункт 16 пункта 1 статьи 31 НК РФ) или органы прокуратуры (часть третья статьи 44 УПК РФ), а в качестве гражданского ответчика может быть привлечено физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с законодательством (статьи 1064 и 1068 ГК РФ) несет ответственность за вред, причиненный преступлением (статья 54 УПК РФ).
По смыслу статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред рассматривается как всякое умаление охраняемого законом материального или нематериального блага, любые неблагоприятные изменения в охраняемом законом благе, которое может быть как имущественным, так и неимущественным (нематериальным).
Причинение имущественного вреда порождает обязательство между причинителем вреда и потерпевшим, вследствие которого на основании статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
Из пункта 1 статьи 27 Налогового кодекса Российской Федерации следует, что законными представителями налогоплательщика-организации признаются лица, уполномоченные представлять указанную организацию на основании закона или ее учредительных документов.
Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, по смыслу гражданского законодательства, несет ответственность, если при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.
Из анализа изложенных правовых норм следует, что неисполнение лицом обязанности по уплате законно установленных налогов и сборов влечет ущерб Российской Федерации в виде денежных средств, не полученных бюджетной системой Российской Федерации.
Поскольку З. как физическим лицом, возглавляющим юридическое лицо и в соответствии со статьей 27 Налогового кодекса Российской Федерации являющимся его законным представителем, причинен ущерб Российской Федерации в виде неуплаченных налогов, в том числе неправомерного возмещения из бюджета налога на добавленную стоимость, выводы судов первой и апелляционной инстанций о невозможности возложения на него ответственности за неуплату ООО "Т." налога являются несостоятельными.
При этом ссылка в судебных актах на положения статей 45, 143 Налогового кодекса Российской Федерации, устанавливающих круг налогоплательщиков и порядок исполнения налоговых обязательств, как основание отказа в удовлетворении исковых требований президиумом отклонена, поскольку налоговым органом требования о взыскании налогов не предъявлялись.
ДЕЛА ПО СПОРАМ О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ НА НЕДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО
Признание иска ненадлежащим ответчиком правовых последствий не влечет.
К. обратилась в суд с иском к Федеральному государственному бюджетному учреждению "Р.", администрации сельского поселения о признании права собственности на нежилое помещение, ссылаясь на то, что в нем она проживала на протяжении 20 лет, в настоящее время проживает в соседней квартире в этом же доме, за свой счет провела водопровод для всего здания, утепляла дом, проводила канализацию, поменяла двери, крыльцо, восстановила пристрой, построила дровяник, провела текущий ремонт крыши дома, печей, помещения, стен. Нежилое помещение пустует на протяжении 11 лет, все это время она следит за его состоянием, отапливает его.
Приняв признание иска ответчиками ФГБУ "Р." и администрацией поселения, суд первой инстанции требования К. удовлетворил.
Судебная коллегия решение суда отменила и в иске К. отказала, сославшись на то, что принимая признание иска, суд первой инстанции не выяснил надлежащим образом, кто является собственником спорного имущества, вправе распоряжаться им и, соответственно, кто является надлежащим ответчиком по делу и может совершать распорядительные действия в виде признания исковых требований.
Между тем из реестра федерального имущества и сведений ЕГРН следует, что спорный объект недвижимости - административно-управленческое помещение - относится к федеральному имуществу, находится в оперативном управлении ФГБУ "Р."; учет и ведение реестра в отношении данного имущества ведет ТУ Росимущества в г. Москве.
Проанализировав нормы статей 296, 125 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 5 июня 2008 года N 432 Положения о Федеральном агентстве по управлению государственным имуществом, судебная коллегия пришла к выводу о том, что осуществлять полномочия собственника - Российской Федерации в отношении спорного федерального имущества уполномочено именно ТУ Росимущества в г. Москве. Между тем указанный орган привлечен к участию в деле в качестве третьего лица, его процессуальный статус в процессе разрешения спора не изменялся, ТУ Росимущества в г. Москве исковые требования К. не признавало. В отсутствие признания иска надлежащим ответчиком у суда не имелось оснований для удовлетворения заявленных истицей требований.
Кроме того, из протокола судебного заседания следует, что представители ФГБУ "Р." и администрации сельского поселения в судебном заседании участия не принимали; последствия признания иска, предусмотренные частью 3 статьи 173 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судом им не разъяснялись; в заявлениях о признании иска ссылка на то, что последствия признания иска указанным органам понятны, также отсутствует.
ДЕЛА ИНЫХ КАТЕГОРИЙ
Пункт 2 части 6 статьи 20 Жилищного кодекса Российской Федерации предоставляет органу государственного жилищного надзора или муниципального жилищного контроля право на обращение в суд с заявлением о ликвидации товарищества собственников жилья, не освобождая от обязанности доказывания допущенных им нарушений жилищного законодательства и невозможности их устранить.
Решением суда по иску инспекции государственного жилищного надзора Пермского края ликвидировано ТСЖ "П." со ссылкой на то, что предписание инспекции об устранении несоответствия устава ТСЖ "П." требованиям Жилищного кодекса Российской Федерации не было исполнено в установленный срок.
Судебная коллегия решение суда отменила и в иске инспекции отказала, указав при этом следующее.
В соответствии с пунктом 2 части 6 статьи 20 Жилищного кодекса Российской Федерации орган государственного жилищного надзора, орган муниципального жилищного контроля вправе обратиться в суд с заявлением о ликвидации товарищества собственников жилья, жилищного, жилищно-строительного или иного специализированного потребительского кооператива в случае неисполнения в установленный срок предписания об устранении несоответствия устава такого товарищества или такого кооператива, внесенных в устав такого товарищества или такого кооператива изменений требованиям настоящего Кодекса либо в случае выявления нарушений порядка создания такого товарищества или такого кооператива, если эти нарушения носят неустранимый характер.
При этом ликвидация товарищества собственников жилья осуществляется на основании и в порядке, которые установлены гражданским законодательством (часть 1 статьи 141 Кодекса).
Положениями статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что юридическое лицо может быть ликвидировано в принудительном порядке по решению суда, в том числе по иску государственного органа или органа местного самоуправления, которым право на предъявление требования о ликвидации юридического лица предоставлено законом, в случае осуществления юридическим лицом деятельности, запрещенной законом, либо с нарушением Конституции Российской Федерации, либо с другими неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.
Такого основания для ликвидации товарищества собственников жилья, как неисполнение в установленный срок предписания об устранении несоответствия устава товарищества положениям Жилищного кодекса Российской Федерации, нормы гражданского законодательства не содержат.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 18 июля 2003 года N 14-П, отсутствие в пункте 2 статьи 61 ГК РФ конкретного перечня положений, нарушение которых может привести к ликвидации юридического лица, не означает, что данная санкция может применяться по одному лишь формальному основанию. Исходя из общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе наличия вины) и установленных частью 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации критериев ограничения прав и свобод, соблюдение которых обязательно не только для законодателя, но и для правоприменителя, оспариваемая норма предполагает, что неоднократные нарушения закона в совокупности должны быть столь существенными, чтобы позволить суду с учетом всех обстоятельств дела, включая оценку характера допущенных юридическим лицом нарушений и вызванных им последствий, принять решение о ликвидации юридического лица в качестве меры, необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц.
Соответственно, характер допущенных юридическим лицом нарушений, а также вызванные ими последствия должны быть настолько существенными и неустранимыми, чтобы восстановление законности было возможно только путем его ликвидации. Ликвидация юридического лица как мера реагирования на нарушения действующего законодательства должна применяться в соответствии с общеправовыми принципами юридической ответственности и быть соразмерной допущенным нарушениям и вызванным ими последствиям.
Судебная коллегия посчитала, что материалы дела не содержат доказательств, свидетельствующих существенных и неустранимых нарушениях положений Жилищного кодекса Российской Федерации, достаточных для принятия решения о ликвидации ТСЖ "П.", тем более что часть нарушений, указанных в предписании инспекции государственного жилищного надзора Пермского края, ответчиком была устранена до поступления иска в суд.
О. обратилась с заявлением об установлении факта пригодности здания (садового дома) для постоянного проживания с целью регистрации в нем по месту жительства.
Из материалов дела следует, что О. на праве собственности принадлежат земельный участок и садовый дом; право собственности на земельный участок зарегистрировано в 2005 году, право собственности на садовый дом - в 2014 году на основании декларации об объекте недвижимого имущества.
Заявитель является членом СНТ, проживает круглогодично в садовом доме. По заключению ООО "П.", несущие и ограждающие конструкции садового дома находятся в работоспособном состоянии, надежность и безопасность сооружения обеспечена, дальнейшая эксплуатация в качестве индивидуального жилого дома допускается.
В деле имеется заключение по независимой оценке рисков в области обеспечения пожарной безопасности, согласно которому садовый дом соответствует требованиям пожарной безопасности; а также акт санитарно-эпидемиологического обследования, согласно которому дом (системы водоснабжения, освещения, отопления) соответствует требованиям СанПиН 2.1.2.2645-10 "Санитарно-эпидемиологические требования к условиям проживания в жилых зданиях и помещениях".
Решением суда в удовлетворении требований О. отказано со ссылкой на то, что садовый дом не относится к категории жилых, не является для заявителя единственно возможным местом жительства, поскольку в собственности О. имеется другое жилье, в котором она зарегистрирована по месту жительства, а также на то, что пригодность садового дома для постоянного проживания не доказана.
Судебная коллегия решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении требований О., указав следующее.
В соответствии с абзацем 2 статьи 1 Федерального закона от 15 апреля 1998 года N 66-ФЗ "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" садовый земельный участок - земельный участок, предоставленный гражданину или приобретенный им для выращивания плодовых, ягодных, овощных, бахчевых или иных сельскохозяйственных культур и картофеля, а также для отдыха (с правом возведения жилого строения без права регистрации проживания в нем и хозяйственных строений и сооружений).
Согласно подпункту 4 пункта 1 статьи 19 Закона член садоводческого товарищества вправе осуществлять в соответствии с градостроительными, строительными, экологическими, санитарно-гигиеническими, противопожарными и иными установленными требованиями (нормами, правилами и нормативами) строительство и перестройку жилого строения, хозяйственных строений и сооружений - на садовом земельном участке; жилого строения или жилого дома, хозяйственных строений и сооружений - на дачном земельном участке; некапитальных жилых строений, хозяйственных строений и сооружений - на огородном земельном участке.
Как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 апреля 2008 года N 7-П, в соответствии с абзацем 4 статьи 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" дачные земельные участки, так же как и садовые земельные участки, предоставляются гражданам или приобретаются в целях отдыха, однако при этом не исключается возможность возведения на дачном земельном участке не только жилого строения без права регистрации проживания в нем, но и жилого дома с правом регистрации проживания в нем.
С учетом изменения правового статуса садовых домиков, отражающего изменение их потребительского назначения в связи с отменой жестких нормативов в отношении возводимых жилых строений и означающего возможность постоянного проживания в них, норма абзаца второго статьи 1 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан", не предусматривающая, в отличие от нормы абзаца четвертого той же статьи, право регистрации проживания в жилом доме, каковым фактически может являться жилое строение, расположенное на садовом земельном участке, противоречит конституционному принципу равенства, нарушает этот принцип, позволяет органам регистрационного учета отказывать в регистрации по месту жительства гражданам, которые постоянно проживают в возведенных на садовых земельных участках жилых строениях, принадлежащих им на законных основаниях, пригодных для постоянного проживания и являющихся для них единственно возможным местом жительства, что противоречит Конституции Российской Федерации.
Запрет на регистрацию в пригодных для постоянного проживания жилых строениях, принадлежащих гражданам на праве собственности и расположенных на садовых земельных участках, вынуждает граждан регистрироваться не по месту фактического проживания либо лишает их возможности встать на регистрационный учет по месту жительства, что может повлечь привлечение к административной ответственности и, по сути, прямо противоречит основной цели института регистрации - информация гражданином государства, в том числе в законных интересах других лиц, о своем реальном месте жительства, что было признано не соответствующим Конституции Российской Федерации.
Представленное заявителем заключение ООО "П." о возможности эксплуатации постройки в качестве индивидуального жилого дома никем не опровергнуто, доказательств размещения дома не в соответствии с санитарными, строительными и противопожарными нормами, его эксплуатации с нарушением прав и охраняемых законом интересов других лиц, угрозой жизни и здоровью граждан в деле не имеется.
Решением суда Е. отказано в удовлетворении заявления об установлении факта ее проживания в жилом доме в г. Перми с 1977 года по настоящее время со ссылкой на статьи 264, 265 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статью 2 Закона Пермского края от 14 февраля 2014 года N 293-ПК "О бесплатном предоставлении в собственность граждан земельных участков на территории Пермского края под индивидуальными либо блокированными жилыми домами", а также на отсутствие доказательств невозможности приобретения права на земельный участок, занятый строением, наличие в собственности заявителя другого жилья.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая новое решение об установлении факта, имеющего юридическое значение, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 2 Закона Пермского края "О бесплатном предоставлении в собственность граждан земельных участков на территории Пермского края под индивидуальными либо блокированными жилыми домами" земельный участок предоставляется в собственность гражданина (граждан) в случае, если на земельном участке расположен жилой дом, созданный до вступления в силу Закона СССР "О собственности в СССР", в котором гражданин (граждане) фактически проживает (проживают) не менее 15 лет и для которого данный жилой дом является единственным имеющимся жилым домом.
Таким образом, из буквального содержания данной нормы следует, что правом на приобретение земельного участка в соответствии с положениями данного Закона являются лица, для которых жилой дом является единственным. При этом наличие иного жилого помещения, не являющегося домом, в том числе квартиры или комнаты, правового значения не имеет и не является препятствием для реализации предусмотренных данным Законом прав, поскольку положения статьи 2 вышеуказанного Закона Пермского края не могут быть истолкованы расширительно.
Соответственно, наличие в собственности заявителя доли в праве на квартиру не имеет правового значения для разрешения ее требований об установлении факта проживания применительно к условиям, установленным указанным Законом Пермского края, а доказательства наличия в собственности заявителя иных жилых домов (их частей) в деле отсутствуют.
Вывод суда об отсутствии доказательств возможности предоставления земельного участка заявителю, недоказанности его характеристик в данном случае являются преждевременными, поскольку требования о правах на земельный участок не заявлены.
ВОПРОСЫ ПРИМЕНЕНИЯ НОРМ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
Признание индивидуального предпринимателя банкротом не препятствует рассмотрению требований к нему по обязательствам, не связанным с осуществлением предпринимательской деятельности, в порядке гражданского судопроизводства.
К. обратилась в суд с иском к А. о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением, ссылаясь на то, что приговором суда А. признана виновной в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, за истцом признано право на удовлетворение иска в порядке гражданского судопроизводства.
Определением судьи районного суда, оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам, на основании пункта 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в принятии искового заявления К. отказано со ссылкой на то, что решением арбитражного суда индивидуальный предприниматель А. признана несостоятельным (банкротом), в отношении нее проводилось и завершено конкурсное производство, требования истца включены в реестр требований кредиторов и частично погашены. Судья исходил из того, что законом не предусмотрена возможность рассмотрения требований кредиторов после завершения производства по делу о банкротстве, учел однородный характер возникновения требуемой истцом суммы ущерба и суммы взысканного с А. долга при применении процедур в деле о банкротстве.
Президиум краевого суда посчитал выводы судов первой и апелляционной инстанций ошибочными.
В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судья отказывает в принятии заявления в случае, если заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке.
Согласно части 3 статьи 31 Кодекса гражданский иск, вытекающий из уголовного дела, если он не был предъявлен или не был разрешен при производстве уголовного дела, предъявляется для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства по правилам подсудности, установленным настоящим Кодексом.
Как следует из искового заявления К., предметом ее иска является взыскание денежных средств с ответчика, а основанием иска заявлено причинение ущерба в результате преступления. Факт умышленного причинения истцу материального ущерба установлен вступившим в законную силу приговором суда, которым А. осуждена за совершенное преступление, предусмотренное частью 4 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Из положений части 2 статьи 215 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (в редакции Федерального закона от 30 декабря 2008 года N 296-ФЗ, действующей на день обращения заявителя с иском в суд) следует, что при применении процедур в деле о банкротстве индивидуального предпринимателя его кредиторы, требования которых не связаны с обязательствами при осуществлении предпринимательской деятельности, а также кредиторы, требования которых неразрывно связаны с личностью кредиторов, вправе также предъявить свои требования.
Следовательно, закон не содержит императивных норм, которые бы обязывали истца предъявить требования к ответчику только в рамках дела о банкротстве, поскольку требования по обязательствам, не связанным с осуществлением предпринимательской деятельности, не заявленные при проведении процедур, применяемых в деле о банкротстве, сохраняют силу после завершения таких процедур (часть 2 статьи 25 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 203, 214, 215 Федерального закона от 26 октября 2002 N 127-ФЗ).
Заявленный К. иск к А. о возмещении причиненного преступлением материального ущерба вытекает из гражданских правоотношений, не был разрешен при производстве уголовного дела, следовательно, требования о взыскании причиненного преступлением ущерба не могут быть рассмотрены в ином порядке, кроме как предусмотренном Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации. При таких обстоятельствах у судьи не имелось оснований для отказа в принятии искового заявления К. по пункту 1 части 1 статьи 134 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
КОЛЛЕГИИ ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
КОЛЛЕГИИ ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
Обязанность по содержанию прилегающей к жилому дому территории возложена на организацию, осуществляющую обслуживание жилого дома, независимо от определения границ земельного участка и постановки участка на кадастровый учет.
Прокурор обратился в суд в защиту интересов неопределенного круга лиц с иском к администрации городского поселения и ООО "Г." (управляющей компании) о понуждении произвести снегоочистку, устранить снежный накат на проезжей части во дворах ряда многоквартирных домов.
Решением суда обязанность по снегоочистке возложена по части домов на администрацию, а по части - на ООО "Г.", в зависимости от факта формирования земельного участка, на котором расположены многоквартирный дом и иные входящие в состав такого дома объекты недвижимого имущества, проведения в отношении него государственного кадастрового учета.
Отменяя решение в части возложения обязанностей на администрацию выполнить вопросы местного значения по обеспечению безопасности дорожного движения: произвести снегоочистку, устранить снежный накат на проезжей части во дворах и принимая в этой части новое решение об отказе в удовлетворении требований прокурора, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 161 Жилищного кодекса Российской Федерации управление многоквартирным домом должно обеспечивать благоприятные и безопасные условия проживания граждан, надлежащее содержание общего имущества в многоквартирном доме, решение вопросов пользования указанным имуществом, а также предоставление коммунальных услуг гражданам, проживающим в таком доме.
В силу частей 2.1, 2.2 и 2.3 указанной статьи Кодекса при осуществлении непосредственного управления многоквартирным домом собственниками помещений в данном доме лица, выполняющие работы по содержанию и ремонту общего имущества в многоквартирном доме, несут ответственность перед собственниками помещений в данном доме за выполнение своих обязательств в соответствии с заключенными договорами, а также в соответствии с установленными Правительством Российской Федерации правилами содержания общего имущества в многоквартирном доме; при управлении многоквартирным домом товариществом собственников жилья либо жилищным кооперативом или иным специализированным потребительским кооперативом указанные товарищество или кооператив несут ответственность за содержание общего имущества в данном доме в соответствии с требованиями технических регламентов и установленных Правительством Российской Федерации правил содержания общего имущества в многоквартирном доме; при управлении многоквартирным домом управляющей организацией она несет ответственность перед собственниками помещений в многоквартирном доме за оказание всех услуг и (или) выполнение работ, которые обеспечивают надлежащее содержание общего имущества в данном доме и качество которых должно соответствовать требованиям технических регламентов и установленных Правительством Российской Федерации правил содержания общего имущества в многоквартирном доме.
В силу пункта 4 части 1 статьи 36 Кодекса к общему имуществу многоквартирного дома относится земельный участок, на котором расположен данный дом, с элементами озеленения и благоустройства, а также иные предназначенные для обслуживания, эксплуатации и благоустройства данного дома и расположенные на указанном земельном участке объекты.
Требования и нормативы по содержанию и обслуживанию жилого фонда предусмотрены Правилами и нормами технической эксплуатации жилищного фонда, утвержденными Постановлением Государственного комитета Российской Федерации по строительству и жилищно-коммунальному комплексу от 27 сентября 2003 года N 170.
На основании пункта 3.6.1 Правил уборка площадок, садов, дворов, дорог, тротуаров, дворовых и внутриквартальных проездов территорий должна производиться организациями по обслуживанию жилищного фонда; тротуары допускается убирать специализированными службами.
Таким образом, действующим законодательством обязанность по содержанию прилегающей к жилому дому территории возложена на организацию, осуществляющую обслуживание жилого дома.
Как следует из материалов дела, на основании договоров управления многоквартирными домами, заключенными в отношении ряда домов, и решений собственников управляющие и обслуживающие организации приняли на себя обязательства по оказанию услуг и выполнению работ, связанных с надлежащим содержанием и ремонтом общего имущества спорных домов. В приложениях к договорам определен перечень услуг и работ по содержанию общего имущества, в котором указано на проведение работ по уборке снега на придомовой территории.
Прокурор не представил доказательств, позволяющих установить границы ответственности администрации и организаций по обслуживанию жилищного фонда в части соблюдения обязательных требований безопасности дорожного движения на дорогах, прилегающих к домам и во дворах домов.
Однако, поскольку условиями договоров управления многоквартирными домами и вышеуказанными Правилами на управляющие компании возложена обязанность по уборке и очистке придомовой территории, а доказательств невозможности отнесения спорных дорог к придомовой территории в материалы дела не представлено, постольку лицом, обязанным за содержание таких дорог, не может являться администрация городского поселения.
Суд первой инстанции не принял во внимание, что действующим законодательством именно на организации, осуществляющие обслуживание многоквартирного дома, возложена обязанность по содержанию многоквартирного дома и придомовой территории в надлежащем состоянии.
Решением суда удовлетворен иск Управления Пенсионного фонда Российской Федерации к К., прекратившему предпринимательскую деятельность, о взыскании недоимки по страховым взносам за 2012 год и пеней, начисленных за несвоевременную уплату недоимки.
Разрешая спор и взыскивая с административного ответчика суммы недоимки и пеней, суд первой инстанции исходил из соблюдения административным истцом установленной законом процедуры взыскания обязательных платежей и сроков обращения в суд.
Судебная коллегия с выводами суда не согласилась, решение отменила и в иске Управлению ПФР отказала, указав следующее.
Из материалов дела следует, что К. по октябрь 2012 года был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, являлся плательщиком страховых взносов в соответствии с Федеральным законом от 15 декабря 2001 года N 167-ФЗ "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", Федеральным законом от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ "О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования". Недоимка по уплате страховых взносов образовалась за 2010-2012 годы, на которую ему начислены пени.
Порядок уплаты страховых взносов и взыскания недоимки и пеней за указанные периоды в судебном порядке регламентирован положениями Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ.
В силу части 8 статьи 16 Закона в случае прекращения физическим лицом деятельности в качестве индивидуального предпринимателя, прекращения либо приостановления статуса адвоката, прекращения полномочий нотариуса, занимающегося частной практикой, прекращения деятельности иных лиц, занимающихся в установленном законодательством Российской Федерации порядке частной практикой, уплата страховых взносов такими плательщиками страховых взносов производится не позднее 15 календарных дней с даты государственной регистрации прекращения (приостановления) их деятельности включительно.
Таким образом, срок самостоятельной уплаты страховых взносов за 2012 год для административного ответчика, прекратившего деятельность индивидуального предпринимателя 22 октября 2012 года, истек 1 ноября 2012 года, и с этого дня у ответчика образовалась недоимка.
В соответствии с частью 2 статьи 22 Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ требование об уплате недоимки по страховым взносам, пеней и штрафов направляется плательщику страховых взносов органом контроля за уплатой страховых взносов в течение трех месяцев со дня выявления недоимки, если иное не предусмотрено частью 3 настоящей статьи.
Частью 2 статьи 21 этого Закона установлено, что исковое заявление о взыскании страховых взносов за счет имущества плательщика страховых взносов - физического лица, не являющегося индивидуальным предпринимателем, может быть подано в суд общей юрисдикции органом контроля за уплатой страховых взносов в течение шести месяцев после истечения срока исполнения требования об уплате страховых взносов.
Таким образом, направление требования об уплате недоимки (пени) является составной частью процедуры принудительного взыскания такого рода платежей. Основанием для обращения в суд является неисполнение плательщиком в добровольном порядке обязанности по уплате сумм в установленный в требовании срок.
Доказательства направления административному ответчику требования от 27 ноября 2012 года с предложением уплатить недоимку по страховым взносам за период с 1 января по 22 октября 2012 года, а также пеню на недоимку по страховым взносам за 2010, 2011 годы в материалах дела отсутствуют, соответственно, оснований для взыскания недоимки за указанный в требовании период и пеней в судебном порядке не имеется.
При этом недоимка за 2010-11 годы, на которую начислена пеня, взыскана с ответчика, как следует из административного искового заявления, постановлениями Пенсионного фонда от 26 сентября 2011 года и от 17 апреля 2012 года.
По смыслу статьи 25 Федерального закона от 24 июля 2009 года N 212-ФЗ пеня является мерой ответственности за несвоевременное внесение платежа. Требование о взыскании пени производно от взыскания основного платежа, поскольку пени начисляются только при наличии недоимки. Обязанность по уплате пени заканчивается с прекращением основного обязательства.
В соответствии с частью 2 статьи 20 Закона решение о взыскании страховых взносов за счет имущества плательщика страховых взносов - индивидуального предпринимателя принимается руководителем (заместителем руководителя) органа контроля за уплатой страховых взносов в форме соответствующего постановления, которое направляется судебному приставу-исполнителю для исполнения в порядке, предусмотренном Федеральным законом от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве", которым предусмотрен шестимесячный срок их предъявления (часть 6 статьи 21).
Материалами дела факт предъявления постановлений к исполнению не подтвержден, доказательства того, что срок их предъявления к исполнению в службу судебных приставов не истек, в деле отсутствуют.
В связи с этим коллегия пришла к выводу о том, что административный истец не доказал наличие у ответчика недоимки по страховым взносам за 2010-11 годы, а в отношении недоимки за 2012 год - факт направления требования об ее уплате, соответственно, оснований для взыскания в судебном порядке с ответчика недоимки по страховым взносам и пеней не усмотрела.
Рассмотрев требования инспекции ФНС России к Б. о взыскании недоимки по транспортному налогу и пени в порядке упрощенного (письменного) производства, суд первой инстанции принял решение в пользу налогового органа.
Судебная коллегия решение суда отменила в связи с существенным нарушением норм процессуального права, указав следующее.
В соответствии со статьей 292 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации упрощенный (письменный) порядок производства по административному делу может быть применен, если административный ответчик не возражает против рассмотрения административного дела в таком порядке.
Перечень оснований для рассмотрения административных дел в порядке упрощенного (письменного) производства предусмотрен статьей 291 Кодекса.
Согласно пункту 2 части 1 статьи 310 Кодекса решение суда первой инстанции подлежит безусловной отмене в случае рассмотрения административного дела в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных надлежащим образом о времени и месте судебного заседания.
Суд первой инстанции, руководствуясь требованиями части 3 статьи 291 и статьи 292 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, назначил дело к рассмотрению в порядке упрощенного (письменного) производства. Вместе с тем административный ответчик, как того требует часть 2 статьи 289 Кодекса, судом об этом не извещался.
Требования, предусмотренные статьей 292 Кодекса, судом первой инстанции не выполнены, а именно: материалы дела не содержат сведений о направлении административному ответчику и получении им извещения о рассмотрении дела в порядке упрощенного производства, с разъяснением права представить возражения в письменной форме в установленный срок.
Таким образом, судом первой инстанции дело рассмотрено с нарушением требований процессуального закона к рассмотрению дела в порядке упрощенного производства.
Решением Управления ФМС России гражданке Республики Казахстан Т. отказано в принятии заявления о приеме в гражданство Российской Федерации со ссылкой на имеющиеся расхождения в написании фамилии в представленных ею документах (в свидетельстве о рождении и свидетельстве о браке).
Удовлетворяя требования Т. о признании указанного решения незаконным, суд первой инстанции исходил из того, что при подаче заявления о приеме в гражданство Российской Федерации она представила все необходимые документы в подтверждение наличия оснований для принятия в гражданство Российской Федерации, тогда как их недостоверность (подложность) административным ответчиком не доказана. Суд сослался также на то, что в соответствии с пунктом "в" статьи 30 Федерального закона от 31 мая 2002 года N 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" органы миграционной службы наделены полномочиями по проверке фактов и представленных для обоснования заявлений по вопросам гражданства документов и в случае необходимости вправе запрашивать дополнительные сведения в соответствующих государственных органах.
Судебная коллегия решение суда отменила и в удовлетворении требований Т. отказала, указав следующее.
Статьей 11 Федерального закона от 31 мая 2002 года N 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" прием в гражданство Российской Федерации предусмотрен в качестве одного из способов приобретения гражданства Российской Федерации.
В силу части 1 статьи 32 указанного Федерального закона заявление по вопросам гражданства Российской Федерации подается по месту жительства заявителя в территориальный орган федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции.
Согласно пункту 4 Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 14 ноября 2002 года N 1325, при подаче заявления заявитель предъявляет должностному лицу полномочного органа, ведающего делами о гражданстве Российской Федерации, документы, удостоверяющие его личность, гражданство либо отсутствие гражданства, а также документы, подтверждающие место жительства заявителя. В случае изменения заявителем своей фамилии, имени или отчества в полномочный орган, ведающий делами о гражданстве Российской Федерации, представляется документ, свидетельствующий о перемене фамилии, имени или отчества.
В соответствии с пунктом 34 Положения при приеме заявления к рассмотрению должностное лицо проверяет документы, предусмотренные пунктом 4 настоящего Положения, правильность оформления заявления и представляемых вместе с ним документов, их соответствие конкретным основаниям приобретения или прекращения гражданства Российской Федерации, а также наличие всех необходимых документов.
В силу пункта 9 Положения заявление и документы, оформленные ненадлежащим образом, не принимаются к рассмотрению и возвращаются заявителю.
Противоречия в документах (разница написания фамилии в свидетельстве о рождении и свидетельстве о браке) послужили основанием для отказа Т. в принятии ее заявления о приеме в гражданство Российской Федерации. Устранение таких противоречий, вопреки выводам суда, в порядке взаимодействия органов государственной власти исключено, оно может быть совершено по инициативе исключительно претендента на гражданство и в ином порядке.
При таких обстоятельствах у Управления ФМС России отсутствовали основания для принятия заявления Т. с учетом требований пункта 9 Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства Российской Федерации.
Ссылку административного истца и суда первой инстанции на отсутствие в данном случае предусмотренных статьей 16 Федерального закона "О гражданстве Российской Федерации" оснований для отклонения заявления о приеме в гражданство Российской Федерации коллегия посчитала несостоятельной. Указанная норма регулирует иную стадию разрешения заявления по вопросам гражданства, а потому в данном случае неприменима. Более того, отсутствие в перечне оснований для отклонения заявления о приеме в гражданство неправильного оформления документов, приложенных к такому заявлению, как раз свидетельствует о том, что, приняв такие документы, миграционная служба будет лишена возможности отказать заявителю в принятии в гражданство Российской Федерации, вопреки тому, что основания для такого принятия будут отсутствовать.
Судебная коллегия по гражданским делам
Пермского краевого суда
Судебная коллегия по административным делам
Пермского краевого суда
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DAYWORK.RU | Кадровая служба предприятия" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)