Судебные решения, арбитраж
Индивидуальные трудовые споры; Трудовые споры. Социальное партнерство. Профсоюзы
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
В связи с непринятием работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является, если указанные действия дают основания для утраты доверия к работнику со стороны работодателя (пункт 7.1 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации), трудовой договор может быть расторгнут работодателем лишь с работником, на которого такая обязанность возложена законодательством о противодействии коррупции.
А., работавшая в ГБУЗ "Г." медицинской сестрой, была уволена по основанию, предусмотренному пунктом 7.1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации.
Отказывая А. в удовлетворении требований о восстановлении на работе, суд первой инстанции исходил из правомерности увольнения с учетом допущенных с ее стороны нарушений законодательства о противодействии коррупции, выразившихся в совершении неправомерных действий по предоставлению выгоды себе и третьим лицам вопреки интересам общества и государства, что прямо противоречит государственной политике противодействия коррупции, оказывает отрицательное влияние на противодействие коррупции в государственном учреждении. В действиях А. суд усмотрел наличие конфликта интересов, о котором она работодателю не сообщила, что повлекло утрату доверия к ней.
Из материалов дела следует, что приказом главного врача ГБУЗ "Г." утверждено Положение о конфликте интересов, которое разработано в соответствии со статьей 13.3 Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" и распространяется на всех лиц, являющихся работниками Учреждения и находящихся с ним в трудовых отношениях, вне зависимости от занимаемой должности и выполняемых функций, а также на физических лиц, сотрудничающих с Учреждением на основе гражданско-правовых договоров.
Также судом установлено, что в регистратуре детской поликлиники ГБУЗ "Г." на территории учреждения осуществлялась продажа спирта по указанию А., в отношении которой проведена контрольная закупка сотрудниками полиции. От дачи письменных объяснений А. отказалась, считая себя невиновной.
Сославшись на то, что А. осуществляла поставку спирта с целью продажи в отделении поликлиники, где оказывается медицинская помощь несовершеннолетним детям, в ее действиях прослеживается личная заинтересованность в виде получения прибыли от продажи спирта, причинен вред деловой репутации учреждения, решением комиссии в связи с наличием конфликта интересов было принято решение об увольнении А. от занимаемой должности.
Судебная коллегия решение суда отменила, не согласившись с выводом о правомерности увольнения А., ее иск удовлетворила, указав следующее.
В соответствии с пунктом 7.1 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае непринятия работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является, если указанные действия дают основания для утраты доверия к работнику со стороны работодателя.
Согласно статье 1 Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" коррупцией является злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами.
Статья 10 указанного Федерального закона под конфликтом интересов понимает ситуацию, при которой личная заинтересованность (прямая или косвенная) лица, замещающего должность, замещение которой предусматривает обязанность принимать меры по предотвращению и урегулированию конфликта интересов, влияет или может повлиять на надлежащее, объективное и беспристрастное исполнение им должностных (служебных) обязанностей (осуществление полномочий).
Делая вывод об обоснованности увольнения истицы по пункту 7.1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции не учел, что по данному основанию могут быть уволены лица, которые в соответствии с законом обязаны принимать меры по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, тогда как занимаемая истицей должность медсестры таковой не является, истица не является государственной или муниципальной служащей. Перечень граждан, которые должны представлять сведения о своих доходах, расходах, имуществе и обязательствах имущественного характера, указан в статье 8 Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции".Расторжение трудового договора с женщиной, имеющей ребенка в возрасте до трех лет, в случае сокращения численности или штата работников организации не допускается.
А. обратилась в суд с иском к ООО "П." о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, считая свое увольнение в связи с сокращением численности работников (по части 2 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации) незаконным, поскольку на момент увольнения ее ребенку не исполнилось 3 лет, что исключает возможность ее увольнения по инициативе работодателя в соответствии с частью 4 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации.
Из материалов дела следует, что А. была принята на работу в ООО "П." на должность бухгалтера, затем переведена на должность заведующей продовольственным складом. С ноября 2012 года она вышла в отпуск по уходу за ребенком, впоследствии родила второго ребенка и по февраль 2017 года находилась в отпуске по уходу за ребенком.
В январе 2017 года А. досрочно вышла из отпуска по уходу за ребенком и была допущена к работе в прежней должности на неполный рабочий день.
В феврале 2017 года А. вручено уведомление о сокращении должности в связи с уменьшением объема работ с 01 января 2017 года.
Одновременно ей вручено уведомление с предложением работы в должности продавца и разъяснением, что в случае отказа от предложенной работы трудовой договор будет прекращен в соответствии с пунктом 7 части 1 статьи 77 Трудового кодекса Российской Федерации. Данное уведомление А. подписать отказалась, о чем был составлен акт.
На следующий день истица обратилась к ответчику с заявлением об увольнении с работы по сокращению численности штатов досрочно с выплатой компенсации.
На основании данного заявления трудовой договор с А. был прекращен, она уволена с работы в связи с сокращением численности работников по пункту 2 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации с выплатой выходного пособия в размере среднемесячного заработка.
Принимая решение об отказе в удовлетворении исковых требований А. о восстановлении на работе, суд первой инстанции исходил из того, что, будучи осведомленной о сокращении ее должности, она отказалась от предложенной вакантной должности и добровольно написала заявление об увольнении досрочно, тем самым реализовала свои права как сторона трудового договора, и поскольку согласие на увольнение было получено от истицы до истечения двухмесячного срока предупреждения, то ответчик освобождается от обязанности соблюдения процедуры увольнения, предусмотренной частями 1 и 2 статьи 80 Трудового кодекса Российской Федерации, в том числе предлагать вакантные должности и исследовать преимущественное право оставления на работе, в связи с чем суд посчитал, что на истца не распространяются гарантии, предусмотренные частью 4 статьи 261 Кодекса.
С данным выводом суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась, указав следующее.
В соответствии с частью 4 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации расторжение трудового договора с женщиной, имеющей ребенка в возрасте до трех лет, по инициативе работодателя не допускается (за исключением увольнения по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 5-8, 10 или 11 части первой статьи 81 или пунктом 2 статьи 336 настоящего Кодекса).
Перечень оснований расторжения трудового договора по инициативе работодателя установлен в статье 81 Трудового кодекса Российской Федерации, согласно пункту 2 части 1 которой трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае сокращения численности или штата работников организации, индивидуального предпринимателя.
Учитывая, что положениями действующего трудового законодательства установлен запрет на увольнение по инициативе работодателя женщин, имеющих детей в возрасте до трех лет, и на момент увольнения А. по пункту 2 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с сокращением штата работников организации у нее на иждивении находился ребенок в возрасте до трех лет, вывод суда о законности увольнения А. по указанному основанию судебная коллегия признала неправомерным, решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении требований истицы в полном объеме.Наличие у сотрудника ФСИН судимости повлекло правомерное его увольнение по пункту "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации.
М. обратился в суд с иском к ГУФСИН России по Пермскому краю о восстановлении на работе, считая незаконным увольнение со службы по пункту "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации со ссылкой на приговор суда 1997 года, которым он осужден в несовершеннолетнем возрасте за преступление, предусмотренное статьей 158 УК РФ, к 1 году лишения свободы, условно на 1 год. На момент поступления на службу судимость была погашена.
Решением суда в удовлетворении исковых требований М. отказано со ссылкой на то, что наличие погашенной судимости является безусловным основанием для увольнения истца.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам решение отменено, принято новое решение об удовлетворении требований истца. Суд апелляционной инстанции посчитал, что увольнение истца произведено формально, без учета его морально-психологических качеств, длительного и безукоризненного прохождения службы в органах уголовно-исполнительной системы, сослался при этом на правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации, выраженную в Постановлении от 08 декабря 2015 года N 31-П, согласно которой пункт "м" части первой статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования не предполагает безусловное увольнение сотрудников, судимость которых была снята или погашена до поступления на службу, без учета факторов, позволяющих оценить риски наступления неблагоприятных последствий при продолжении такими сотрудниками службы.
С выводами судебной коллегии президиум краевого суда не согласился, посчитав их ошибочными, апелляционное определение отменил, указав при этом следующее.
В силу статьи 21 Федерального закона от 21 июля 1998 года N 117-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с реформированием уголовно-исполнительной системы" действие Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации распространено на сотрудников органов внутренних дел, переходящих на службу в учреждения и органы уголовно-исполнительной системы, а также на лиц, вновь поступающих на службу в указанные учреждения и органы, впредь до принятия федерального закона о службе в уголовно-исполнительной системе.
В соответствии с пунктом "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 22 июля 2010 года N 157-ФЗ) сотрудники органов внутренних дел могут быть уволены со службы в связи с осуждением за преступление после вступления в законную силу обвинительного приговора суда, а также прекращением уголовного преследования за истечением срока давности, в связи с примирением сторон, за исключением уголовных дел частного обвинения, вследствие акта об амнистии, в связи с деятельным раскаянием.
Соответственно, вступление в силу приговора суда по уголовному делу по обвинению лица в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 158 УК Российской Федерации, является основанием для увольнения сотрудника уголовно-исполнительной системы по пункту "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел.
Учитывая, что характер и условия деятельности истца в системе Федеральной службы исполнения наказаний существенно отличаются от службы в Государственной противопожарной службе, оснований для распространения правовой позиции, выраженной в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 2009 N 7-П, на спорные правоотношения не имеется, так как в указанном Постановлении разрешены вопросы увольнения сотрудников Государственной противопожарной службы Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, замещающих должности пожарных.
Невозможность прохождения истцом службы основывается на том, что в силу статьи 9 Положения о службе в органах внутренних дел, применяемой и к сотрудникам уголовно-исполнительной системы, гражданин Российской Федерации не может быть принят на службу в органы внутренних дел, если он имел или имеет судимость, за исключением уголовных дел частного обвинения.
Таким образом, федеральным законом установлен запрет нахождения на службе в уголовно-исполнительной системе лиц, осужденных за преступление, после вступления в законную силу обвинительного приговора суда, за исключением уголовных дел частного обвинения. Указанное требование связано с особым правовым статусом сотрудников уголовно-исполнительной системы, требованиями и ограничениями, предъявляемыми к ним в связи с прохождением государственной службы.
Неприменение в отношении истца пункта "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел ставит истца в привилегированное положение по отношению к лицам, поступающим на службу, в отношении которых имеется вступивший в силу обвинительный приговор суда, что влечет невозможность соблюдения условий контракта, заключаемого с данным лицом.
Таким образом, сам по себе факт возбуждения в отношении истца уголовного дела и последующее постановление обвинительного приговора препятствует дальнейшему прохождению им службы в ГУФСИН независимо от того, что судимость была погашена в установленном порядке.
Средства пенсионных накоплений не включаются в состав наследственной массы умерших застрахованных лиц, а переходят к их правопреемникам, закрытый перечень которых установлен пенсионным законодательством.
Решением суда первой инстанции удовлетворены требования Ф. к Управлению Пенсионного фонда Российской Федерации о восстановлении срока для обращения с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений после смерти Г.В. в порядке правопреемства после смерти Г.Т.
Из материалов дела следует, что что Г.В. являлся дядей Ф., т.е. истец является наследником третьей очереди.
В 2013 году между НО НПО "С." (фондом) и Г.В. (вкладчиком) заключены договор негосударственного пенсионного обеспечения и договор об обязательном пенсионном страховании, по которому Фонд обязался осуществлять деятельность страховщика по обязательному пенсионному страхованию, включающую аккумулирование и учет средств пенсионных накоплений, организацию их инвестирования, назначение и выплату застрахованному лицу Г.В. накопительной части трудовой пенсии при наступлении пенсионных оснований, а в установленных случаях производить выплаты правопреемникам застрахованного лица.
В 2015 году Г.В. умер, его сестра Г.Т., являвшаяся единственным правопреемником, имеющим право на получение средств пенсионных накоплений, умерла в 2016 году.
По сведениям нотариуса, единственным наследником, принявшим наследство Г.В., является его сестра Г.Т., единственным наследником которой, принявшим наследство, в свою очередь, является ее дочь Ф.
Ввиду аннулирования лицензии на осуществление деятельности по пенсионному обеспечению и пенсионному страхованию у АО НПФ "С." Приказом Центрального банка Российской Федерации средства пенсионных накоплений Г.В. поступили в Пенсионный фонд России.
Принимая решение об удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции, применив по аналогии к спорным правоотношениям нормы права, регулирующие отношения, предусмотренные главой 63 Гражданского кодекса Российской Федерации, посчитал, что Ф., являясь наследником III очереди, при отсутствии наследников I и II очереди, вправе обратиться с заявлением о выплате средств, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии умершего Г.В., указав при этом, что Ф. является правопреемником пенсионных накоплений умершего застрахованного лица.
Указанный вывод суд апелляционной инстанции посчитал ошибочным, решение суда первой инстанции отменил и принял новое решение об отказе Ф. в иске, указав следующее.
Решение вопроса о наличии причин для восстановления срока для обращения в Пенсионный фонд с заявлением о получении средств пенсионных накоплений неразрывно связано с установлением оснований для отнесения истца к правопреемникам умершего застрахованного лица.
Между тем нормы наследственного права на пенсионные накопления не распространяются, поскольку эти средства не являются собственностью умершего гражданина, а принадлежат государству. Порядок распределения этих средств в пользу правопреемников умершего и круг правопреемников определен в специальных нормативных актах, а именно: в Федеральном законе от 07 мая 1998 года N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах", Федеральном законе от 28 декабря 2013 года N 424-ФЗ "О накопительной пенсии", Правилах выплаты Негосударственным Пенсионным Фондом Российской Федерации правопреемникам умершего застрахованного лица средств пенсионных накоплений, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 июля 2014 года N 710.
В силу статьи 5 Федерального закона от 24 июля 2002 года N 111-ФЗ "Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации" средства пенсионных накоплений, в том числе включенные в выплатной резерв, являются собственностью Российской Федерации.
Следовательно, средства пенсионных накоплений не включаются в состав наследственной массы умерших застрахованных лиц, а переходят к их правопреемникам в порядке, установленном положениями Закона, Правилами и договором об обязательном пенсионном страховании между негосударственным фондом и застрахованным лицом.
При этом перечень лиц, которые вправе обратиться с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений, в силу установления специальными нормами не подлежит расширительному толкованию, исключается право на получение средств пенсионных накоплений наследником, если он не указан в специальном заявлении.
Так, согласно части 7 статьи 7 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 424-ФЗ "О накопительной пенсии" в случае отсутствия заявления застрахованного лица о распределении средств пенсионных накоплений и определения правопреемников в договоре об обязательном пенсионном страховании выплата осуществляется правопреемникам умершего застрахованного лица из числа родственников, к которым относятся его дети, в том числе усыновленные, супруга (супруг), родители (усыновители), братья, сестры, дедушки, бабушки и внуки независимо от возраста и состояния трудоспособности.
Аналогичная норма содержится в пункте 2 Правил выплаты негосударственным пенсионным фондом, осуществляющим обязательное пенсионное страхование, правопреемникам умершего застрахованного лица средств пенсионных накоплений, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии.
Истица, являясь племянницей Г.В., не относится к тому кругу правопреемников, который определен в указанных выше нормативных актах.
Принятие ею наследства застрахованного лица в порядке правопреемства после своей матери и получение свидетельства о праве на наследство не дает истцу права на выплату пенсионных накоплений Г.В.
Несоответствие сведений о границах земельного участка, поставленного на государственный кадастровый учет, их фактическому расположению не является основанием для исключения сведений о земельном участке из соответствующего реестра.
Б. обратился в суд с иском о понуждении Управления Росреестра по Пермскому краю исключить из Государственного кадастра недвижимости сведения о границах смежного земельного участка, принадлежащего Э., как не соответствующие фактическим границам этого земельного участка, ссылаясь на то, что приобретение указанного участка ответчиком Э. осуществлено неправомерно, его постановка на кадастровый учет произведена незаконно, поскольку необоснованно изменены его конфигурация, местоположение границ и площадь, разрешенное использование земельного участка не отвечает территориальной зоне. Границы земельного участка определены без учета фактического землепользования и согласования местоположения границ со смежными землепользователями, что привело к невозможности использования земельных участков истца.
Решением суда первой инстанции требования истца удовлетворены: сведения о границах спорного земельного участка, внесенные в государственный кадастр недвижимости, признаны не соответствующими фактически существующим границам и исключены из государственного кадастра недвижимости.
Отменяя решение и принимая новое об отказе в иске, судебная коллегия указала следующее.
Требования истца сводятся к тому, что была допущена ошибка в указании местоположения границ и площади земельного участка Э., а сведения, содержащиеся в государственном кадастре объектов недвижимости об этом земельном участке, не соответствуют фактическим границам и площади данного земельного участка. Таким образом, между сторонами как смежными землепользователями имеется спор относительно местоположения границ смежных земельных участков и осуществления фактического землепользования.
По смыслу статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации целью судебной защиты является восстановление нарушенного или оспариваемого права, следовательно, избранный стороной способ защиты нарушенного права должен соответствовать такому праву и быть направлен на его восстановление.
Из разъяснений, содержащихся в пунктах 52, 53, 56 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", следует, что требование, направленное на оспаривание правомерности установления границы либо в целом кадастрового учета смежного (пересекающегося) участка, должно рассматриваться в исковом порядке, при заявлении соответствующих требований.
Суд первой инстанции при разрешении спора не учел, что при отсутствии пересечения (наложения) земельных участков, сведения о границах которых внесены в государственный кадастр недвижимости, когда истец ссылается на то, что указанные в кадастре границы участка не соответствуют фактическим, его требования подлежат рассмотрению как иск об установлении границ земельного участка.
Как разъяснено в Обзоре судебной практики по делам, связанным с оспариванием отказа в осуществлении кадастрового учета, утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 ноября 2016 года, возникший спор о праве или межевой спор не могут быть разрешены лишь посредством удовлетворения требования, заявленного к органу кадастрового учета, о снятии земельного участка с учета. В случае признания судом незаконными действий органа кадастрового учета по постановке земельного участка на кадастровый учет требование о снятии спорного земельного участка с кадастрового учета подлежит удовлетворению, если не имеется препятствий к такому снятию (например, наличие межевого спора, спора об исправлении кадастровой ошибки и др.).
Таким образом, наличие спора о праве или спора, связанного со сведениями о границах земельного участка, является основанием для возбуждения процедуры, направленной на разрешение такого спора по заявлениям заинтересованных лиц, но не основанием для исключения сведений о земельном участке из соответствующих реестров.
Правоотношения в сфере кадастрового учета носят публичный характер.
Со дня вступления в силу Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" (с 01 января 2017 года) сведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним и сведения государственного кадастра недвижимости считаются сведениями, содержащимися в Едином государственном реестре недвижимости, и не требуют дополнительного подтверждения.
Часть 7 статьи 1 указанного Федерального закона определяет государственный кадастровый учет недвижимого имущества как внесение в ЕГРН сведений о земельных участках, зданиях, сооружениях, помещениях, машино-местах, об объектах незавершенного строительства, о единых недвижимых комплексах, а в случаях, установленных федеральным законом, и об иных объектах, которые прочно связаны с землей, то есть перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, которые подтверждают существование такого объекта недвижимости с характеристиками, позволяющими определить его в качестве индивидуально-определенной вещи, или подтверждают прекращение его существования, а также иных предусмотренных Законом N 218-ФЗ сведений об объектах недвижимости.
Вопрос о наличии правовых оснований, послуживших поводом для исключения сведений о границах спорного земельного участка из государственного кадастра недвижимости (Единого государственного реестра недвижимости), судом не исследовался, ссылок на нормы закона, позволяющие прийти к такому выводу, суд первой инстанции в своем решении не привел. Тогда как без установления данных обстоятельств нельзя признать соответствующие требования истца обоснованными, а выводы суда состоятельными.
Суд первой инстанции не дал должной оценки тому, что восстановление нарушенного права землепользователя ранее учтенного объекта недвижимости необходимо только в его нарушенной части, ограниченной отдельным участком (спорными границами) и не может влечь за собой исключения сведений о границах всего земельного участка в рамках настоящего спора.
Суд при рассмотрении дела также не учел, что основания для исключения сведений о земельном участке, какие были положены в обоснование исковых требований, с учетом его предмета, законом не предусмотрены.Кадастровая ошибка не может быть исправлена путем признания права собственности смежного землепользователя отсутствующим.
АО "М." обратилось в суд с иском к В., Р., К., а также к Филиалу ФГБУ "ФКП Росреестра" по Пермскому краю о признании отсутствующим права собственности В., Р., К. на принадлежащие ответчикам земельные участки полностью или в части их наложения на земельный участок истца, об исправлении кадастровой ошибки в сведениях ГКН путем внесения в него сведений о границах земельного участка истца, установлении смежной границы участка истца с участками ответчиков.
Требования мотивировал тем, что владеет на праве собственности земельным участком для сельскохозяйственного производства на землях с/х назначения, местоположение границ и площадь земельного участка истца согласованы в 2000 году с Комитетом по земельным ресурсам и землеустройству, а также предыдущим правообладателем. Земельный участок истца является ранее учтенным объектом недвижимого имущества, о чем в государственном кадастре недвижимости 27 августа 2001 года сделана соответствующая запись. Вступившим в законную силу решением суда в 2014 году установлено местоположение границ земельного участка.
Решением филиала ФГБУ "ФКП Росреестра" по Пермскому краю от 04 июля 2016 года приостановлено осуществление кадастрового учета в отношении земельного участка истца в связи с тем, что его границы пересекают границы земельных участков, принадлежащих ответчикам, сведения о которых внесены в государственный кадастр недвижимости позже, чем сведения о земельном участке истца. Земельные участки ответчиков были образованы путем выдела в счет доли (долей) в праве общей собственности на земельный участок из состава земель колхоза. В процессе их формирования, считает истец, были нарушены требования земельного законодательства, поскольку его границы были установлены без учета фактического местоположения границ земельного участка истца, что привело к регистрации одного и того же участка под разными кадастровыми номерами. При образовании земельных участков ответчиков кадастровый инженер не ознакомилась в полном объеме с материалами государственного фонда данных, в результате чего выдел доли был произведен в границах земельного участка истца.
Решениями ФГБУ "ФКП Росреестра" содержащиеся в государственном кадастре недвижимости ошибки в местоположении границ земельных участков ответчиков квалифицированы как кадастровые ошибки. Решением суда первой инстанции признано отсутствующим право собственности ответчиков на земельные участки полностью и в части их наложения на земельный участок истца, исправлена реестровая (кадастровая) ошибка в сведениях Единого государственного реестра недвижимости о границах земельных участков ответчиков путем внесения в ЕГРН сведений о границах земельного участка истца в перечисленных координатах, установления смежной границы земельного участка истца и земельных участков ответчиков по координатам поворотных точек.
Установив, что имеется наложение земельного участка истца и земельных участков ответчиков, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что исправление кадастровой ошибки возможно путем внесения изменения в сведения ЕГРН о местоположении границ земельных участков ответчиков.
Одновременно, сославшись на правовую позицию, отраженную в пункте 52 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 22 от 29 апреля 2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", суд пришел к выводу о том, что постановка ответчиками земельных участков на кадастровый учет в части наложения земельных участков нарушает права истца, в связи с чем посчитал возможным признать отсутствующим право собственности К., Р. и В. на принадлежащие им земельные участки в части площадей наложения на земельный участок истца.
Судебная коллегия с такими выводами суда первой инстанции не согласилась, решение отменила и приняла новое решение об отказе истцу в иске, указав следующее.
Пленумы Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 52 своего совместного Постановления N 10/22 от 29 апреля 2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" разъяснили следующее. В соответствии с пунктом 1 статьи 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним - это юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии с ГК РФ. Государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке. Поскольку при таком оспаривании суд разрешает спор о гражданских правах на недвижимое имущество, соответствующие требования рассматриваются в порядке искового производства. Оспаривание зарегистрированного права на недвижимое имущество осуществляется путем предъявления исков, решения по которым являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В частности, если в резолютивной части судебного акта решен вопрос о наличии или отсутствии права либо обременения недвижимого имущества, о возврате имущества во владение его собственника, о применении последствий недействительности сделки в виде возврата недвижимого имущества одной из сторон сделки, то такие решения являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В случаях, когда запись в ЕГРП нарушает право истца, которое не может быть защищено путем признания права или истребования имущества из чужого незаконного владения (право собственности на один и тот же объект недвижимости зарегистрировано за разными лицами, право собственности на движимое имущество зарегистрировано как на недвижимое имущество, ипотека или иное обременение прекратились), оспаривание зарегистрированного права или обременения может быть осуществлено путем предъявления иска о признании права или обременения отсутствующими.
В силу пункта 53 указанного Постановления ответчиком по иску, направленному на оспаривание зарегистрированного права или обременения, является лицо, за которым зарегистрировано спорное право или обременение. Ответчиками по иску, направленному на оспаривание прав или обременений, вытекающих из зарегистрированной сделки, являются ее стороны.
В связи с тем, что Федеральным законом от 03 июля 2016 года N 361-ФЗ признаны утратившими силу с 01 января 2017 года главы I-IV, статья 31 и глава VI Федерального закона от 21 июля 1997 года N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", в настоящее время отношения, возникающие в связи с осуществлением на территории Российской Федерации государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, подлежащих в соответствии с законодательством Российской Федерации государственной регистрации, государственного кадастрового учета недвижимого имущества, подлежащего такому учету, урегулированы Федеральным законом от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ (в редакции от 03 июля 2016 года) "О государственной регистрации недвижимости" (часть 1 статьи 1 указанного Федерального закона).
В силу частей 3-5 Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ государственная регистрация прав на недвижимое имущество - юридический акт признания и подтверждения возникновения, изменения, перехода, прекращения права определенного лица на недвижимое имущество или ограничения такого права и обременения недвижимого имущества. Она осуществляется посредством внесения в Единый государственный реестр недвижимости записи о праве на недвижимое имущество, сведения о котором внесены в Единый государственный реестр недвижимости. Государственная регистрация права в Едином государственном реестре недвижимости является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное в Едином государственном реестре недвижимости право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке.
В своем исковом заявлении, в ходе судебного разбирательства истец (его представитель) не указал, в чем заключается нарушение его прав регистрацией за ответчиками права собственности на земельные участки, не подтвердил невозможность защиты нарушенного права иным способом помимо признания прав ответчиков на земельные участки отсутствующими.
Доказательства регистрации права на одни и те же земельные участки за разными лицами в деле отсутствуют, истцом не представлены, в связи с чем оснований для признания права ответчиков на эти земельные участки отсутствующим у суда не имелось.
Земельные участки истца и ответчиков имеют разные кадастровые номера, разные адреса, земельные участки ответчиков выделены из другого земельного участка, что исключает возможность идентифицировать их как один и тот же объект недвижимости.
Доводы истца сводятся, по сути, к одному обстоятельству - наличию кадастровой ошибки в сведениях относительно границ земельных участков ответчиков, которая была допущена кадастровым инженером при производстве межевых работ.
Однако само по себе наличие кадастровой ошибки не влечет за собой признания права собственности отсутствующим, поскольку имеет иные правовые последствия. Удовлетворяя требования истца в этой части, суд первой инстанции ошибочно посчитал идентичными такие понятия как государственный кадастровый учет и государственная регистрация прав, что и повлекло за собой судебную ошибку.
Коллегия согласилась и с доводами ответчиков о том, что не может быть признано отсутствующим право собственности на часть земельного участка как объекта недвижимости.
За ответчиками в установленном законом порядке зарегистрировано право собственности на земельные участки, имеющие определенные характеристики, позволяющие их идентифицировать как объект недвижимости: кадастровый номер, площадь, адрес (место нахождения). Признавая отсутствующим право собственности ответчиков на часть земельных участков, суд фактически установил наличие нового объекта недвижимости с другой площадью.
Судебная коллегия также отметила, что избранный истцом способ устранения кадастровой ошибки путем внесения в ЕГРН сведений о границах земельного участка истца по координатам поворотных точек, перечисленных в решении, а также установления смежных границ этого участка с земельными участками ответчиков по координатам поворотных точек со внесением в ЕГРН соответствующих изменений сведений о границах земельного участка нарушенное право истца не восстанавливает, а потому не соответствует требованиям законодательства, в связи с чем требования истца и в этой части не подлежали удовлетворению.
Согласно части 3 статьи 61 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости" воспроизведенная в Едином государственном реестре недвижимости ошибка, содержащаяся в межевом плане, возникшая вследствие ошибки, допущенной лицом, выполнившим кадастровые работы, подлежит исправлению по решению государственного регистратора прав в течение пяти рабочих дней со дня получения документов, в том числе в порядке информационного взаимодействия, свидетельствующих о наличии реестровых ошибок и содержащих необходимые для их исправления сведения, либо на основании вступившего в законную силу решения суда об исправлении реестровой ошибки. Исправление реестровой ошибки осуществляется в случае, если такое исправление не влечет за собой прекращение, возникновение, переход зарегистрированного права на объект недвижимости.
Однако кадастровая ошибка в сведениях (в системе действующего правового регулирования - реестровая ошибка) в отношении земельных участков ответчиков не может быть устранена путем внесения сведений о границах земельного участка истца, тем более что такие сведения в ГКН не просто не были внесены, в их внесении отделом кадастрового учета истцу было отказано. Решение органа кадастрового учета о приостановлении осуществления кадастрового учета истцом не оспорено.
Кроме того, исправляя реестровую ошибку, которая заключается в том, что земельные участки ответчиков в результате межевания стали располагаться полностью либо в большей своей части в границах земельного участка истца, суд установил смежные границы земельных участков истца и ответчиков, в результате чего площади земельных участков ответчиков сократились на 93,08-100%, что фактически привело к тому, что ответчики были лишены собственности без достаточных на то оснований, что прямо противоречит статье 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также части 3 статьи 61 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости", согласно которой исправление реестровой ошибки осуществляется в случае, если такое исправление не влечет за собой прекращение, возникновение, переход зарегистрированного права на объект недвижимости.
Нахождение в муниципальной собственности жилищного фонда коммерческого использования и предоставление его в пользование граждан по договору коммерческого найма законодательству не противоречит.
Прокурор района обратился в суд с иском к администрации муниципального района и К. о признании заключенного между ними договора коммерческого найма жилого помещения недействительным и применении последствий его недействительности, полагая, что решение об исключении спорной квартиры из статуса служебного жилья и предоставление ее К. принято за пределами установленных действующим законодательством о местном самоуправлении в Российской Федерации полномочий администрации района, являющейся собственником указанного жилого помещения.
Проанализировав положения статей 14 и 19 Жилищного кодекса Российской Федерации, статей 15 и 50 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", суд первой инстанции пришел к выводу о том, что муниципальный жилищный фонд предоставляется гражданам лишь на условиях социального найма либо найма специализированного жилого помещения, а применительно к предмету спора - на условиях найма специализированного жилищного фонда, при этом находящееся в собственности муниципальных образований имущество предназначено для решения установленных Федеральным законом N 131-ФЗ вопросов местного значения. Суд посчитал, что органам местного самоуправления закон не представляет полномочий по предоставлению жилых помещений гражданам на условиях коммерческого найма, признал соответствующий договор недействительным и требования прокурора удовлетворил в полном объеме.
Судебная коллегия с выводами суда первой инстанции не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об отказе прокурору в иске, указав следующее.
Согласно пункту 1 статьи 215 Гражданского кодекса Российской Федерации имущество, принадлежащее на праве собственности городским и сельским поселениям, а также другим муниципальным образованиям, является муниципальной собственностью.
Положения пункта 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" предоставляют право органам местного самоуправления поселений владеть и пользоваться муниципальным имуществом.
Перечень имущества, которое может находиться в собственности муниципальных образований, указанный в статье 50 названного Федерального закона, не является закрытым и допускает наличие иного имущества, в том числе используемого для формирования собственных доходов бюджетов муниципальных образований, в том числе в виде предоставления жилых помещений на условиях договора коммерческого найма.
Кроме того, право собственности публичных образований, в том числе муниципальных, может быть ограничено федеральным законом только в том случае, если такое ограничение необходимо для защиты конституционных ценностей и является соразмерным, т.е. его характер соответствует тем конституционно защищаемым целям, ради которых оно вводится (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2000 года N 14-П).
Спорное жилое помещение не включалось в перечень имущества, подлежащего передаче от муниципального района городскому поселению согласно Закону Пермского края о разграничении имущества, находящегося в муниципальной собственности соответствующего муниципального района.
Таким образом, несмотря на то, что полномочия органов местного самоуправления в соответствии с жилищным законодательством отнесены к вопросам местного значения городских и сельских поселений (пункт 6 части 1 статьи 14 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"), сам по себе факт нахождения в собственности муниципального района жилого помещения закону не противоречит, поскольку решение о передаче данного имущества в установленном порядке не принималось, как и не противоречит закону право органа местного самоуправления распоряжаться данным имуществом, являясь его собственником.
Положения статьи 19 Жилищного кодекса Российской Федерации, определяя жилищный фонд социального использования и специализированный жилищный фонд как жилые помещения государственного и муниципального жилищных фондов, а индивидуальный жилищный фонд как совокупность помещений частного жилищного фонда, вместе с тем не определяют форму собственности для жилых помещений фонда коммерческого использования.
Разделом V Правил пользования жилыми помещениями, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 января 2006 года N 25, установлены права и обязанности нанимателя, членов семьи нанимателя жилого помещения, занимаемого по договору найма жилого помещения государственного и муниципального жилищных фондов коммерческого использования.
С учетом системного толкования указанных норм коллегия посчитала, что федеральный законодатель предполагает возможность нахождения в муниципальной собственности жилищного фонда коммерческого использования.
Реализуя полномочия собственника, орган местного самоуправления муниципального района в соответствии со статьями 210 и 671 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 15 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", частью 7 статьи 5 и статьей 30 Жилищного кодекса Российской Федерации утвердил Порядок предоставления в коммерческий наем жилых помещений жилищного фонда муниципального района, а на его основании издал распоряжение о предоставлении жилого помещения К.
Указанные акты закону не противоречат, вынесены в пределах полномочий соответствующих органов местного самоуправления, не оспорены, недействительными не признаны.
Поскольку в данном случае оспариваемая прокурором сделка по распоряжению муниципальным имуществом требования закона не нарушает, основания для признания ее недействительной у суда первой инстанции не имелось.Учет гражданина в качестве члена семьи лица, получившего единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения, не свидетельствует о том, что этот гражданин воспользовался правом получения жилищной субсидии для приобретения или строительства жилого помещения.
Решением комиссии ГУФСИН России по Пермскому краю Г. отказано в приеме на учет для получения единовременной социальной выплаты со ссылкой на получение ранее государственного жилищного сертификата его отчимом К. (ранее проходившим службу в Вооруженных Силах Российской Федерации) на состав семьи с учетом истца.
Решением суда первой инстанции в иске Г. об оспаривании указанного решения комиссии было отказано со ссылкой на то, что истец реализовал свое право на обеспечение жильем по иным основаниям - в качестве члена семьи военнослужащего. В результате реализации жилищного сертификата и приобретения жилья истец перестал нуждаться в улучшении жилищных условий, в связи с чем у него отсутствует право на повторное предоставление меры социальной поддержки в целях улучшения жилищных условий, соответственно, принятое комиссией ГУФСИН решение законно.
С указанными выводами судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении требований истца, указав следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 4 Федерального закона от 30 декабря 2012 года N 283-ФЗ "О социальных гарантиях сотрудникам некоторых федеральных органов исполнительной власти и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" сотрудник, имеющий общую продолжительность службы в учреждениях и органах не менее 10 лет в календарном исчислении, имеет право на единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения один раз за весь период государственной службы, в том числе в учреждениях и органах.
Как следует из буквального толкования положений части 1 статьи 4 указанного Федерального закона и пункта 11 Правил выпуска и реализации государственных жилищных сертификатов в рамках реализации подпрограммы "Выполнение государственных обязательств по обеспечению жильем категорий граждан, установленных федеральным законодательством" федеральной целевой программы "Жилище" на 2015-2020 годы, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 марта 2006 года N 153, правом получения жилищной субсидии для приобретения или строительства жилого помещения лицо может воспользоваться один раз за весь период прохождения службы, однако судом не было принято во внимание, что приведенные положения распространяются на тех лиц, на имя которых был выдан сертификат, т.е. на лиц, получивших именное свидетельство.
Согласно пункту 2 указанных Правил государственный жилищный сертификат является именным свидетельством, удостоверяющим право гражданина на получение за счет средств федерального бюджета социальной выплаты (жилищной субсидии, субсидии) для приобретения жилого помещения.
В 2003 году именной жилищный сертификат на приобретение жилья был предоставлен отчиму истца К., который ранее проходил службу в Вооруженных Силах Российской Федерации.
Истец данным правом ранее не обладал, им не воспользовался, сертификат на свое имя не получал. Субсидия на приобретение или строительство жилья ему не предоставлялась.
Истец лишь обладает правом на 1/4 долю в праве на приобретенную К. квартиру, при этом лицом, получившим сертификат, он не является.
При таких обстоятельствах коллегия посчитала отказ в постановке истца на учет для получения единовременной социальной выплаты со ссылкой на получение ранее государственного жилищного сертификата незаконным.
Оказание пациенту медицинских услуг, включенных в программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, за плату является незаконным.
К. обратилась в суд с иском к ГБУЗ "Городская больница" о возврате денежных средств, уплаченных по договору, взыскании компенсации морального вреда. Требования мотивировала тем, что по направлению окулиста в рамках действия полиса ОМС ей проведена платная медицинская операция. Позже ей стало известно о том, что такая медицинская помощь должна оказываться бесплатно в соответствии с Программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи за счет бюджетных средств, однако в возврате денежных средств, уплаченных за операцию, ответчик ей отказал.
Отказывая в удовлетворении требований, суд первой инстанции сослался на то, что К. по собственному желанию за свой счет приобрела необходимый препарат, оплатила стоимость операции и пребывания в стационаре, выразив тем самым согласие на оказание платной медицинской услуги.
С данными выводами судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении иска, указав следующее.
В соответствии с пунктом 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). По общему правилу (пункт 5 статьи 10 Кодекса) добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.
Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались.
Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).
В соответствии со статьей 10 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" изготовитель (исполнитель, продавец) обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах (работах, услугах), обеспечивающую возможность их правильного выбора.
В соответствии с частью 2 статьи 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы, в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи.
Согласно части 1 статьи 37 Федерального закона N 323-ФЗ с 1 января 2013 года медицинская помощь организуется и оказывается в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями, а также на основе стандартов медицинской помощи.
В целях организации оказания населению медицинской помощи органы государственной власти субъектов Российской Федерации утверждают территориальные программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, включающие в себя территориальные программы обязательного медицинского страхования, установленные в соответствии с законодательством Российской Федерации об обязательном медицинском страховании (часть 1 статьи 81 Закона).
В соответствии с частью 2 статьи 83 указанного Федерального закона финансовое обеспечение оказания гражданам специализированной медицинской помощи осуществляется в том числе, за счет средств обязательного медицинского страхования.
В силу пункта 1 статьи 15 Федерального закона "Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации" к медицинским организациям в сфере ОМС относятся имеющие право на осуществление медицинской деятельности и включенные в реестр медицинских организаций, осуществляющих деятельность в сфере ОМС, организации любой предусмотренной законодательством Российской Федерации организационно-правовой формы. Частью 5 указанной статьи определено, что медицинская организация осуществляет свою деятельность в сфере ОМС на основании договора на оказание и оплату медицинской помощи по ОМС и не вправе отказать застрахованным лицам в оказании медицинской помощи в соответствии с территориальной программой ОМС.
Согласно части 5 статьи 84 Федерального закона N 323-ФЗ, а также на основании пунктов 7 и 10 Правил предоставления медицинскими организациями платных медицинских услуг, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 04 октября 2012 года N 1006, медицинские организации, участвующие в реализации программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи и территориальной программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, имеют право оказывать пациентам платные медицинские услуги на иных условиях, чем предусмотрено программами государственных гарантий, в том числе в объеме, превышающем объем выполняемого стандарта медицинской помощи.
Ответчик включен в реестр медицинских организаций, осуществляющих деятельность в сфере обязательного медицинского страхования, в связи с чем не вправе был оказывать платно застрахованному лицу в рамках ОМС К. (за счет ее личных средств) медицинские услуги, включенные в программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, территориальную программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, с учетом того, что объем оказываемой К. медицинской помощи не превышал объем выполняемого стандарта медицинской помощи, медицинская организация произвела оказание медицинских услуг по оперативному лечению на тех же условиях и в том же объеме, какие предусмотрены территориальной программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи на 2016 год и на плановый период 2017 и 2018 годов, данная услуга должна была быть предоставлена пациенту на безвозмездной основе.
Ссылку ответчика на подписание истицей договора на оказание платных услуг и информированного согласия коллегия отклонила, сославшись на то, что это подписание было обусловлено предоставлением истце недостоверной информации о платном характере операции, сокрытием информации о возможности предоставления медицинской услуги бесплатно. Таким образом, ответчиком были нарушены права истца как потребителя.В случае расторжения договора долевого участия в строительстве в связи с нарушением застройщиком срока передачи объекта участнику неустойка, предусмотренная частью 2 статьи 6 Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации", взысканию с застройщика не подлежит.
Л. обратилась в суд с иском к ООО "А." о взыскании неустойки, штрафа, компенсации морального вреда. Требования мотивировала нарушением со стороны ответчика (застройщика) условий договора участия в долевом строительстве, поскольку обязательство передать ей в собственность квартиру в установленный договором срок не исполнено, что вынудило ее расторгнуть договор.
Решением суда первой инстанции с ООО "А." в пользу Л. взыскана неустойка, компенсация морального вреда и штраф в связи с нарушением прав потребителя. При этом суд исходил из того, что условия договора и дополнительного соглашения к нему о передаче жилого помещения в установленный срок ответчиком не исполнены, что является основанием для начисления неустойки, предусмотренной частью 2 статьи 6 Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации", по день расторжения договора.
Судебная коллегия с такими выводами не согласилась, решение суда отменила, в иске Л. отказала по следующим основаниям.
Частью 2 статьи 6 Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ предусмотрена мера гражданско-правовой ответственности за нарушение срока передачи застройщиком объекта долевого строительства участнику долевого строительства (жилого помещения) в виде взыскания неустойки.
Одновременно статья 9 указанного Закона устанавливает основания расторжения договора в случае одностороннего отказа одной из сторон от исполнения договора и меры гражданско-правовой ответственности за неисполнение обязательства в виде взыскания процентов за пользование денежными средствами, уплаченными участником долевого строительства в счет цены договора.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 29 Обзора практики разрешения споров, возникающих в связи с участием граждан в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 04 декабря 2013 года, в случае расторжения договора участия в долевом строительстве по основаниям, связанным с неисполнением застройщиком обязательств по передаче объекта долевого строительства в установленный срок, которые предусмотрены пунктом 1 части 1 и пунктом 1 части 1.1 статьи 9 Закона об участии в долевом строительстве, помимо возврата участнику долевого строительства денежных средств, уплаченных им в счет цены договора, застройщик также уплачивает проценты на эту сумму за пользование указанными денежными средствами в соответствии с частью 2 статьи 9 названного Закона, а в соответствующих случаях - также частью 6 этой статьи.
Неустойка, предусмотренная частью 2 статьи 6 данного Федерального закона для случаев нарушения предусмотренного договором срока передачи участнику долевого строительства объекта долевого строительства, при расторжении договора участия в долевом строительстве уплате не подлежит.
Таким образом, если основанием для расторжения договора долевого участия в строительстве является нарушение застройщиком срока передачи объекта участнику, у застройщика не возникает обязанности уплаты неустойки, предусмотренной частью 2 статьи 6 Закона об участии в долевом строительстве. Такая неустойка подлежит взысканию только в тех случаях, когда договор не расторгнут, и участник лишен возможности получить объект в установленный срок.
Право потребителя на неустойку по части 2 статьи 6 Закона возникает при нарушении срока передачи застройщиком объекта долевого строительства при условии принятия участником результата выполненного договора, тогда как расторжение договора и возврат участнику внесенной оплаты является основанием для реализации потребителем своего права на применение к застройщику мер ответственности, предусмотренных статьей 9 Закона (проценты за пользование указанными денежными средствами в размере одной трехсотой ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации, действующей на день исполнения обязательства по возврату денежных средств, уплаченных участником долевого строительства).
При таких обстоятельствах у суда первой инстанции не имелось оснований для удовлетворения заявленных исковых требований о взыскании неустойки, штрафа и компенсации морального вреда.
Погашение заемщиком кредита ранее срока, на который он был выдан и на который осуществлялось страхование заемщика, позволяет ему требовать возврата неиспользованной части страховой премии.
П. обратился в суд с иском к ПАО "М.", ООО "С." о взыскании неиспользованной части страховой премии, штрафа, компенсации морального вреда, процентов за пользование чужими денежными средствами, ссылаясь на досрочное погашение кредита, обусловившего заключение договора страхования его жизни и здоровья.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении требований П. отказано со ссылкой на то, что истец не был ограничен в выборе страховой компании и условий страхования, страхование жизни и здоровья истца является самостоятельной услугой, оказываемой страховой компанией, договором страхования и Правилами страхования не предусмотрена возможность возврата страховой премии при досрочном расторжении договора страхования по инициативе страхователя. Само по себе досрочное погашение кредитных обязательств, равно как и намерение истца досрочно исполнить обязательства по кредитному договору, не свидетельствует, по мнению суда, о том, что возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось. Условие договора страхования о невозврате страховой премии при досрочном погашении кредита не противоречит закону и не нарушает права потребителя.
Отменяя решение суда и удовлетворяя требования П., судебная коллегия указала следующее.
Согласно пункту 1 статьи 934 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору личного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию), уплачиваемую другой стороной (страхователем), выплатить единовременно или выплачивать периодически обусловленную договором сумму (страховую сумму) в случае причинения вреда жизни или здоровью самого страхователя или другого названного в договоре гражданина (застрахованного лица), достижения им определенного возраста или наступления в его жизни иного предусмотренного договором события (страхового случая).
В соответствии с частью 1 статьи 958 Кодекса договор страхования прекращается до наступления срока, на который он был заключен, если после его вступления в силу возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай. К таким обстоятельствам, в частности, относятся: гибель застрахованного имущества по причинам иным, чем наступление страхового случая; прекращение в установленном порядке предпринимательской деятельности лицом, застраховавшим предпринимательский риск или риск гражданской ответственности, связанной с этой деятельностью.
На основании пункта 3 статьи 958 Кодекса при досрочном прекращении договора страхования по обстоятельствам, указанным в пункте 1 настоящей статьи, страховщик имеет право на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование.
Указанная норма предусматривает возможность возврата части страховой премии при досрочном прекращении договора страхования, когда возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай. По смыслу данной статьи право требовать возврата части страховой премии принадлежит страхователю как стороне договора страхования.
Из материалов дела следует, что истцом полученный кредит погашен ранее срока, на который он был выдан и на который осуществлялось страхование заемщика. Следовательно, договор страхования прекратился до наступления срока, на который он был заключен, возможность наступления страхового случая отпала, существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай.К страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования.
ПАО "И." обратилось с иском к Ф. о возмещении ущерба в порядке суброгации.
Требования мотивированы тем, что между истцом и Д. заключен договор добровольного страхования автомобиля с указанием риска "ДТП при управлении ТС лицами, допущенными к управлению". Страхователем в качестве единственного водителя, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, указан он сам. В момент дорожно-транспортного происшествия, в результате которого был поврежден застрахованный автомобиль, им управлял Ф., по вине которого произошло ДТП.
Поскольку решением суда отказ в выплате страхового возмещения признан незаконным, ПАО "И." выплатил Ф. (цессионарию, которому Д. уступил право требования по договору страхования) страховое возмещение, сумма которого подлежит взысканию с ответчика, поскольку именно он в момент ДТП управлял автомобилем, является лицом, ответственным за причиненные убытки и не является лицом, допущенным к управлению транспортным средством по условиям договора страхования.
Из материалов дела следует, что в 2013 между Д. (страхователем) и ПАО "И." (страховщиком) заключен договор добровольного страхования транспортных средств, в соответствии с которым застрахован принадлежащий Д. автомобиль. В страховом полисе в качестве лиц, допущенных к управлению данным ТС, указан исключительно Д., в качестве страховых рисков - "ущерб, угон", выгодоприобретатель не указан, договор заключен в пользу страхователя.
В период действия договора страхования автомобиль под управлением водителя Ф. был поврежден в ДТП в январе 2015 года, после чего между Д. (цедентом) и Ф. (цессионарием) заключен договор цессии, по условиям которого цедент уступил цессионарию право требования на возмещение ущерба, вытекающего из договора страхования, к ПАО "И." по выплате страхового возмещения за повреждение автомобиля по страховому событию от января 2015 года, а также другие, связанные с требованием права, в том числе права требования выплаты неустойки в соответствии со статьей 28 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", штрафных санкций.
ПАО "И." отказало Ф. в выплате страхового возмещения со ссылкой на то, что по условиям договора страхования он не был заявлен страхователем и не включен в перечень водителей, допущенных к управлению. Вступившим в законную силу решением суда с ПАО "И." в пользу Ф. взыскано страховое возмещение, утрата товарной стоимости, неустойка, убытки и штраф. Решение суда исполнено.
Отменяя решение суда первой инстанции об отказе в удовлетворении исковых требований и принимая противоположное решение, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии со статьей 923 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы). По договору имущественного страхования может быть, в частности, застрахован риск ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц.
В силу пункта 1 статьи 965 Кодекса, если договором имущественного страхования не предусмотрено иное, к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования.
Пунктом 1 статьи 942 Кодекса установлено, что при заключении договора имущественного страхования между страхователем и страховщиком должно быть достигнуто соглашение об определенном имуществе либо ином имущественном интересе, являющемся объектом страхования; о характере события, на случай наступления которого осуществляется страхование (страхового случая).
Указание в договоре страхования (страховом полисе) лица, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, является элементом описания страхового случая, в связи с чем в силу пункта 1 статьи 942 Гражданского кодекса Российской Федерации является существенным условием договора страхования, поскольку данным обстоятельством обусловлен расчет страховой премии.
В соответствии с правовой позицией Верховного Суда Российской Федерации, приведенной в пункте 49 Постановления Пленума от 27 июня 2013 года N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан", на лицо, допущенное согласно договору страхования к управлению транспортным средством, которое использует это транспортное средство на основании гражданско-правового или трудового договора и имеет интерес в сохранении этого имущества, распространяются правила добровольного страхования автотранспортных средств как на страхователя, в связи с чем страховщик не обладает правом требовать взыскания с данного лица выплаченной суммы страхового возмещения в порядке суброгации, предусмотренной пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Из указанного следует, что для исключения возможности взыскания страховщиком права требования с виновника ДТП ущерба в порядке суброгации лицо должно быть допущено к управлению согласно условиям договора страхования.
При заключении рассматриваемого договора добровольного страхования собственник автомобиля Д. самостоятельно определил круг лиц, допущенных к управлению автомобилем, застрахованным по этому договору. Отсутствие в данном перечне ответчика, а также несогласование сторонами условия о допуске к управлению транспортным средством неограниченного круга лиц свидетельствует об отсутствии между сторонами соглашения о страховании рисков причинения убытков застрахованному имуществу страхователя непосредственно ответчиком.
В связи с этим условия договора добровольного страхования автомобиля не распространяются на Ф. в той же мере, как на страхователя. Следовательно, страховщик имеет право требовать взыскания с данного лица выплаченной суммы страхового возмещения в порядке суброгации, предусмотренной пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Тот факт, что в договоре обязательного страхования гражданской ответственности в отношении застрахованного автомобиля Ф. был указан в качестве лица, допущенного к управлению транспортным средством, не влечет освобождения ответчика от обязанности по возмещению истцу ущерба в порядке суброгации. Договор добровольного страхования имущества и договор обязательного страхования гражданской ответственности владельца транспортного средства имеют различные объекты страхования. При установленных обстоятельствах наличие интереса в сохранении застрахованного имущества само по себе не может являться основанием для освобождения лица от возмещения убытков, причиненных по вине этого лица страховщику.Не подлежит возмещению вред и не является страховым риском по Федеральному закону от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" случай, когда обязанность владельцев транспортных средств возместить вред наступила вследствие причинения вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров при их перевозке.
В этом случае причиненный вред подлежит возмещению в соответствии с Федеральным законом от 14 июня 2012 года N 67-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном".
Ч. обратилась с иском к СПАО "Р." о взыскании страховой выплаты в связи с утратой заработка, затрат на приобретение лекарств, затрат по оплате медицинских услуг, затрат на услуги оценщика, штрафа за неисполнение требований потребителя.
Требования мотивировала тем, что на автодороге произошло столкновение автобуса, пассажиром которого являлась истица, и автомобиля под управлением И. по вине последнего. В дорожно-транспортном происшествии она получила травмы, которые были квалифицированы как тяжкий вред здоровью, находилась на стационарном, амбулаторном лечении. Ранее состоявшимся приговором в пользу истицы с И. взыскана компенсация морального вреда. Гражданская ответственность И. в момент происшествия была застрахована по полису ОСАГО в СПАО "Р.", однако в выплате страхового возмещения ей необоснованно было отказано ответчиком.
Удовлетворяя исковые требования Ч., суд первой инстанции исходил из того, что данный страховой случай урегулирован Федеральным законом от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", однако судебная коллегия с таким выводом не согласилась, указав следующее.
В соответствии с положениями статьи 1 указанного Федерального закона потерпевший - лицо, жизни, здоровью или имуществу которого был причинен вред при использовании транспортного средства иным лицом, в том числе пешеход, водитель транспортного средства, которым причинен вред, и пассажир транспортного средства - участник дорожно-транспортного происшествия (за исключением лица, признаваемого потерпевшим в соответствии с Федеральным законом "Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном").
Частью 2 статьи 1 Федерального закона от 14 июня 2012 года N 67-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном" установлено обязательное страхование гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров при перевозках любыми видами транспорта, в отношении которых действуют транспортные уставы или кодексы, при перевозках внеуличным транспортом (за исключением перевозок метрополитеном), а также порядок возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном. Статьей 3 определено, что потерпевшим признается пассажир, жизни, здоровью, имуществу которого при перевозке причинен вред.
Согласно пункту "м" части 2 статьи 6 Федерального закона N 40-ФЗ к страховому риску по обязательному страхованию относится наступление гражданской ответственности по обязательствам, указанным в пункте 1 настоящей статьи, за исключением случаев возникновения ответственности вследствие причинения вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров при их перевозке, если этот вред подлежит возмещению в соответствии с законодательством Российской Федерации об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров.
При наступлении гражданской ответственности владельцев транспортных средств в указанных в пункте 2 статьи 6 случаях причиненный вред подлежит возмещению ими в соответствии с законодательством Российской Федерации (абзац 14 пункта 2 статьи 6 Закона N 40-ФЗ).
Соответственно в рассматриваемых обстоятельствах причинение вреда здоровью Ч. не может быть отнесено к страховому риску, предусмотренному Федеральным законом N 40-ФЗ в качестве основания для выплаты страхового возмещения.
Страховщик перевозчика ПАО СК "Р." выплатил Ч. страховое возмещение по спорному страховому событию.
При таких обстоятельствах судебная коллегия согласилась с доводами СПАО "Р." о том, что оно является ненадлежащим ответчиком, в связи с чем правовых оснований для возложения обязанности по выплате страхового возмещения и привлечения к ответственности в порядке, предусмотренном Законом РФ "О защите прав потребителей" в связи с отказом в выплате возмещения, не усмотрела.Право суброгации не возникает в ситуации, когда страховой случай вызван случайными или неосмотрительными действиями (бездействием) страхователя или лица, допущенного согласно договору страхования к управлению транспортным средством, которое использует это транспортное средство на основании гражданско-правового или трудового договора и имеет интерес в сохранении этого имущества.
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии, в пользу САО "В." взыскана сумма ущерба в порядке суброгации с М., по вине которого в результате наезда на металлическое ограждение автомобилю, принадлежащему на праве собственности ООО "Р." и застрахованному по риску "ущерб, угон" в САО "В.", причинены механические повреждения.
Президиум краевого суда решение и апелляционное определение отменил, направив дело на новое рассмотрение.
Из материалов дела следует, что автомобиль, принадлежащий ООО "Р.", передан по договору лизинга ООО "П.", застрахован собственником ООО "Р." (лизингодателем) по договору добровольного страхования (КАСКО). Выгодоприобретателем в случае хищения или полной (конструктивной) гибели транспортного средства является ООО "Р.", а в случае частичного повреждения транспортного средства/частей транспортного средства выгодоприобретателем становится ООО "П." (лизингополучатель). Лицами, допущенными к управлению транспортным средством, являются любые лица, допущенные к управлению на законных основаниях, и штатные сотрудники лизингополучателя.
В результате дорожно-транспортного происшествия, возникшего по вине водителя М., управлявшего автомобилем по доверенности от ООО "П.", автомобилю причинены механические повреждения.
САО "В.", признав событие страховым случаем, выплатило ООО "Р." страховое возмещение путем оплаты ремонта автомобиля.
Претензию истца о возмещении ущерба в порядке суброгации М. оставил без удовлетворения.
Производство по делу об административном правонарушении и проведении административного расследования в отношении М. прекращено в связи с отсутствием состава административного правонарушения, в возбуждении уголовного дела в отношении М. в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 167 Уголовного кодекса Российской Федерации, отказано в связи с отсутствием состава преступления, в возбуждении дела об административном правонарушении, предусмотренном статьей 20.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, отказано в связи с истечением срока давности.
Принимая решение об удовлетворении требований истца, суд первой инстанции руководствовался положениями статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходил из факта уплаты САО "В." страхового возмещения в пользу страхователя для восстановления автомобиля, поврежденного в результате виновных действий водителя М., и возникшего у страховщика права требования возмещения ущерба в порядке суброгации с причинителя вреда в пределах выплаченной суммы. Судебная коллегия по гражданским делам не усмотрела оснований для отмены или изменения решения суда первой инстанции, сославшись на отсутствие доказательств того, что в момент повреждения транспортного средства М. действовал по заданию работодателя, исполняя трудовые обязанности.
Выводы судебных инстанций о наличии правовых оснований для применения к сложившимся правоотношениям положений статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации президиум посчитал основанными на ошибочном толковании норм материального права.
В силу пункта 1 статьи 930 Гражданского кодекса Российской Федерации имущество может быть застраховано по договору страхования в пользу лица (страхователя или выгодоприобретателя), имеющего основанный на законе, ином правовом акте или договоре интерес в сохранении этого имущества.
В соответствии с пунктом 1 статьи 963 Кодекса страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения или страховой суммы, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя, выгодоприобретателя или застрахованного лица, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 и 3 настоящей статьи.
Законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по договорам имущественного страхования при наступлении страхового случая вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя.
Согласно пункту 1 статьи 965 Кодекса, если договором имущественного страхования не предусмотрено иное, к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования. Однако условие договора, исключающее переход к страховщику права требования к лицу, умышленно причинившему убытки, ничтожно.
Как разъяснено в пункте 49 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.06.2013 N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан", правила добровольного страхования автотранспортных средств распространяются на лицо, допущенное согласно договору страхования к управлению транспортным средством, которое использует это транспортное средство на основании гражданско-правового или трудового договора и имеет интерес в сохранении этого имущества, как на страхователя, в связи с чем страховщик не обладает правом требовать взыскания с данного лица выплаченной суммы страхового возмещения в порядке суброгации, предусмотренной пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Из содержания названных норм права применительно к установленным обстоятельствам следует, что на ООО "П.", пользующееся автомобилем по гражданско-правовому договору (договору лизинга), и любых лиц, допущенных как лизингодателем, так и лизингополучателем к управлению автомобилем и, как следствие, имеющих интерес в сохранении этого имущества, распространяются правила договора страхования как на страхователя имущества (ООО "Р.").
Таким образом, ООО "П.", приняв транспортное средство по договору лизинга и являясь его пользователем, сведения о чем внесены в договор страхования, и М., который, являясь руководителем ООО "П.", управлял транспортным средством на законном основании (по доверенности) и был включен в договор страхования в качестве лица, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, фактически заняли место страхователя ООО "Р." в правоотношениях по договору страхования.
Поскольку предусмотренное пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации право суброгации не возникает в ситуации, когда страховой случай вызван случайными или неосмотрительными действиями (бездействием) страхователя, не возникает это право и тогда, когда страховой случай произошел из-за аналогичных действий упомянутого в договоре имущественного страхования эксплуатанта транспортного средства, использующего его по воле собственника на основании гражданско-правового договора либо ином законном основании.
Сам по себе наезд автомобиля, которым управлял ответчик, на металлическое ограждение еще не свидетельствует о том, что данные действия были совершены им умышленно, с целью повреждения транспортного средства. Районный суд не давал какой-либо оценки действиям ответчика с точки зрения наличия или отсутствия у него интереса в сохранении имущества, которым он на момент дорожно-транспортного происшествия владел на законном основании. Суд апелляционной инстанции также не дал какой-либо оценки характеру действий ответчика в момент дорожно-транспортного происшествия, ограничившись выводом о том, что в момент наезда транспортного средства на ограждение по неосторожности ответчик не исполнял трудовые обязанности.При исчислении размера расходов, необходимых для приведения транспортного средства в состояние, в котором оно находилось до повреждения, и подлежащих возмещению лицом, причинившим вред, должны приниматься во внимание реальные, т.е. необходимые, экономически обоснованные, отвечающие требованиям завода-изготовителя, учитывающие условия эксплуатации транспортного средства и достоверно подтвержденные расходы, в том числе расходы на новые комплектующие изделия (детали, узлы и агрегаты).
Решением суда Р. отказано в иске к Б. о возмещении убытков, причиненных в результате дорожно-транспортного происшествия, составляющих разницу между стоимостью восстановительного ремонта и размером выплаченного страховой компанией страхового возмещения.
Отказывая в иске, суд сослался на положения статьи 12 Федерального закона от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", предусматривающей, что размер расходов на материалы и запасные части определяется с применением Единой методики определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства (Положение Банка России от 19 сентября 2014 года N 432-П) с учетом износа комплектующих изделий, подлежащих замене при восстановительном ремонте, а также на то, что защита права потерпевшего должна обеспечивать восстановление нарушенного права, но не приводить к неосновательному обогащению.
Отменяя решение суда и принимая новое решение об удовлетворении исковых требований, судебная коллегия с такими выводами суда первой инстанции не согласилась и указала следующее.
Статьей 1072 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что в случае, когда ответственность владельца транспортного средства была застрахована, причинитель вреда возмещает потерпевшему разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба в случае, если страхового возмещения недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред.
В силу закрепленного в статье 15 Гражданского кодекса Российской Федерации принципа полного возмещения причиненных убытков лицо, право которого нарушено, может требовать возмещения расходов, которые оно произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, компенсации утраты или повреждения его имущества (реальный ущерб), а также возмещения неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Согласно позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении от 10 марта 2017 N 6-П "По делу о проверке конституционности статьи 15, пункта 1 статьи 1064, статьи 1072 и пункта 1 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.С.Аринушенко, Г.С.Бересневой и других", существующее правовое регулирование порядка возмещения вреда, в частности, статьи 15, 1064, 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, применительно к случаю причинения вреда транспортному средству означает, что в результате возмещения убытков в полном размере потерпевший должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы его право собственности не было нарушено, т.е. ему должны быть возмещены расходы на полное восстановление эксплуатационных и товарных характеристик поврежденного транспортного средства.
Институт обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, введенный в действующее законодательство с целью повышения уровня защиты прав потерпевших при причинении им вреда при использовании транспортных средств иными лицами, не может подменять собой институт деликтных обязательств, регламентируемый главой 59 Гражданского кодекса Российской Федерации, и не может приводить к снижению размера возмещения вреда, на которое вправе рассчитывать потерпевший на основании общих положений гражданского законодательства.
Законодательство об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств регулирует исключительно данную сферу правоотношений (что прямо следует из преамбулы Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", а также из преамбулы Единой методики определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства, утвержденной Центральным банком Российской Федерации 19 сентября 2014 года).
При исчислении размера расходов, необходимых для приведения транспортного средства в состояние, в котором оно находилось до повреждения, и подлежащих возмещению лицом, причинившим вред, должны приниматься во внимание реальные, т.е. необходимые, экономически обоснованные, отвечающие требованиям завода-изготовителя, учитывающие условия эксплуатации транспортного средства и достоверно подтвержденные расходы, в том числе расходы на новые комплектующие изделия (детали, узлы и агрегаты).
Учитывая изложенное, положения Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", а также установленный им принцип определения размера возмещения причиненного вреда в рамках договора обязательного страхования ответственности не подлежали применению к спорным правоотношениям. В данном случае суду следовало руководствоваться положениями статьи 1072 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой ответчик обязан возместить потерпевшему причиненный ущерб в части, не покрытой страховым возмещением.
В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 13 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", если для устранения повреждений имущества истца использовались или будут использованы новые материалы, то, за исключением случаев, установленных законом или договором, расходы на такое устранение включаются в состав реального ущерба истца полностью, несмотря на то, что стоимость имущества увеличилась или может увеличиться по сравнению с его стоимостью до повреждения. Размер подлежащего выплате возмещения может быть уменьшен, если ответчиком будет доказано или из обстоятельств дела следует с очевидностью, что существует иной более разумный и распространенный в обороте способ исправления таких повреждений подобного имущества.
Так как соответствующие обстоятельства при рассмотрении дела не были установлены, у суда первой инстанции не имелось оснований для определения размера причиненного ущерба исходя из стоимости восстановительного ремонта, определенной с учетом износа подлежащих замене деталей, и, соответственно, для отказа в удовлетворении заявленных требований.
Отсутствие доказательств нравственных страданий истца повлекло отказ в удовлетворении его требований о взыскании компенсации морального вреда.
С.В. и С.Р., действующая в собственных интересах и интересах несовершеннолетних дочерей С.Е., 2016 года рождения, и Ш., 2013 года рождения, обратились с иском к И. о взыскании компенсации морального вреда.
Требования обосновали тем, что И., управляя автомобилем, наехала на пешехода С.Р. с несовершеннолетними детьми С.Е. и Ш., в результате чего упала коляска, в которой находилась С.Е., что напугало ребенка, Ш. упала на землю, получила травмы и испугалась. Истцы сослались на то, что их детям и им самим причинен моральный вред в связи с физическими и нравственными переживаниями.
Отменяя решение суда первой инстанции, удовлетворившего требования истцов в полном объеме, в части взыскания компенсации морального вреда в пользу С.В. и отказывая ему в иске, судебная коллегия, сославшись на положения статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, указала следующее.
Из материалов дела следует, что истцы С.В. и С.Р. - родители С.Е., а С.Р. - мать Ш. Моральный вред, подлежащий взысканию в пользу законных представителей несовершеннолетних, является опосредованным, вызванным переживаниями в связи с физическими и нравственными страданиями несовершеннолетних детей. Вместе с тем, из материалов дела следует, что С.В., являясь отцом С.Е., не являлся очевидцем происшествия, негативные последствия для девочки за исключением испуга непосредственно в момент происшествия, не наступили, в связи с чем доводы истца о перенесенных им нравственных страданиях в связи с происшествием не могут быть признаны убедительными.Отказ Банка в выполнении распоряжения клиента о совершении банковской операции со ссылкой на Федеральный закон N 115-ФЗ от 07 августа 2001 года "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" признан правомерным.
Б. обратился в суд с иском к ПАО "Б." о взыскании денежных средств, находящихся на его банковском счете, убытков, компенсации морального вреда, неустойки за нарушение сроков оказания услуг, процентов за неправомерное удержание денежных средств и штрафа, ссылаясь на то, что по его заявлению о расторжении договора банковского счета выдача наличных денежных средств своевременно не произведена.
Из материалов дела следует, что в сентябре 2016 года банковская карта и счет истца были заблокированы в связи с сомнительными операциями.
16 сентября 2016 года Б. обратился к ответчику с заявлением о расторжении договора банковского счета и о распоряжении остатками денежных средств на счете путем выдачи наличных денежных средств. В своем ответе Банк выразил готовность перевести остаток денежных средств с указанного счета по указанным реквизитам через 45 дней, после оформления в офисе банка заявления о расторжении договора.
Суд первой инстанции, удовлетворяя требования истца, исходил из того, что со стороны банка имело место ограничение прав истца на распоряжение находящимися на счете денежными средствами, нарушение права Б. на получение денежных средств в связи с расторжением договора банковского счета и нарушение его права как потребителя.
Отменяя решение суда и принимая новое решение об отказе Б. в иске в полном объеме, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии со статьей 849 Гражданского кодекса Российской Федерации банк обязан по распоряжению клиента выдавать или перечислять со счета денежные средства клиента не позже дня, следующего за днем поступления в банк соответствующего платежного документа, если иные сроки не предусмотрены законом, изданными в соответствии с ним банковскими правилами или договором банковского счета.
В силу статьи 858 Кодекса ограничение прав клиента на распоряжение денежными средствами, находящимися на счете, не допускается, за исключением наложения ареста на денежные средства, находящиеся на счете, или приостановления операций по счету в случаях, предусмотренных законом.
Отношения граждан, организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, а также государственных органов, осуществляющих контроль на территории Российской Федерации за проведением операций с денежными средствами или иным имуществом, в целях предупреждения, выявления и пресечения деяний, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма регулируются Федеральным законом N 115-ФЗ от 07 августа 2001 года "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма".
Пунктом 11 статьи 7 указанного Федерального закона организациям, осуществляющим операции с денежными средствами или иным имуществом, предоставлено вправо отказать в выполнении распоряжения клиента о совершении операции, по которой не представлены документы, необходимые для фиксирования информации в соответствии с положениями настоящего Федерального закона, а также в случае, если у работников организации, осуществляющей операции с денежными средствами или иным имуществом, возникают подозрения, что операция совершается в целях легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем, или финансирования терроризма.
В соответствии с пунктом 14 статьи 7 Федерального закона N 115-ФЗ клиенты обязаны предоставлять организациям, осуществляющим операции с денежными средствами или иным имуществом, информацию, необходимую для исполнения указанными организациями требований настоящего Федерального закона, включая информацию о своих выгодоприобретателях, учредителях (участниках) и бенефициарных владельцах.
Установив, что по счету истца за короткий период производились зачисления значительных денежных средств от третьих лиц с указанием основания для зачисления "дарение" и "частный перевод", которые снимались истцом через банкоматы, при этом иных операций с использованием банковской карты не совершалось, Банк запросил у Б. документы и информацию, подтверждающую источник происхождения денежных средств на банковском счете, обосновывающую совершение операций с денежными средствами в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации, нормативными актами Банка России и Правилами совершения операций по счетам физических лиц Банка, на что истец ответил категорическим отказом, подтверждающие документы не представил.
После этого Б. обратился в Банк с заявлением о расторжении договора банковского счета и о распоряжении остатками денежных средств на счете путем выдачи остатка наличными.
Поскольку на банковский счет истца была зачислена крупная денежная сумма без последующего предоставления правового обоснования ее поступления, а затем обращение истца в банк с требованием о расторжении договора банковского счета и выдаче остатка денежных средств, находящихся на счете, наличными, то у Банка имелись основания для отнесения совершенной сделки к сомнительным, подпадающим под действие Федерального закона N 115-ФЗ.
Доказательств, подтверждающих факт предоставления в банк информации об основаниях зачисления денежных средств на счет, материалы дела не содержат, истцом не представлено.
В соответствии с пунктом 12 статьи 7 Федерального закона N 115-ФЗ приостановление операций в соответствии с пунктом 10 настоящей статьи и отказ от выполнения операций в соответствии с пунктом 11 настоящей статьи не являются основанием для возникновения гражданско-правовой ответственности организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, за нарушение условий соответствующих договоров.
Учитывая изложенное, судебная коллегия пришла к выводу о правомерности отказа Банка в выполнении распоряжения клиента о совершении операции, поскольку операции по счету истца носят сомнительный характер, истцом не представлены документы, необходимые для фиксирования информации в соответствии с положениями Федерального закона N 115-ФЗ, и истец обратился с заявлением о расторжении договора банковского счета с выдачей денежных средств наличными вследствие осуществления кредитной организацией внутреннего контроля в соответствии с положениями Федерального закона N 115-ФЗ.Признание долга ответчиком по одному требованию не прерывает срок исковой давности по другому требованию, предъявленному к другому ответчику.
Решением суда первой инстанции в пользу Г. с К.А., К.Ф., К.В. взыскана задолженность по договору займа, обращено взыскание на заложенное имущество.
Отклоняя заявление ответчика о применении срока исковой давности, суд сослался на то, что ответчик с 21 января 2012 года производил оплату процентов, установленных договором займа, а 19 декабря 2013 года подписал акт сверки, в котором подтвердил наличие задолженности перед истцом по договору займа, что свидетельствует о признании ответчиком долга и, соответственно, о перерыве срока исковой давности (статья 203 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Судебная коллегия решение суда в части обращения взыскания на заложенное имущество отменила и в иске в этой части отказала, согласившись с доводами ответчиков о пропуске истцом срока исковой давности.
Из материалов дела следует, что в обеспечение исполнения обязательств заемщика К.А. по указанному договору займа между Г. и К.Ф., а также между Г. и К.В. 21 декабря 2010 года заключены договоры ипотеки земельных участков.
Требование о взыскании суммы долга (главное требование) и требование об обращении взыскания на заложенное имущество (дополнительное требование) являются самостоятельными, срок исковой давности по каждому из них исчисляется отдельно по общим правилам исчисления сроков исковой давности, установленным Гражданским кодексом Российской Федерации.
Требование залогодержателя к залогодателю об обращении взыскания на заложенное имущество не относится к перечисленным в статье 208 Гражданского кодекса Российской Федерации требованиям, на которые срок исковой давности не распространяется.
В силу требований пункта 1 статьи 196 и пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности по требованию об обращении взыскания на предмет ипотеки составляет три года и начинает течь с момента возникновения оснований для обращения взыскания на заложенное имущество, о которых залогодатель знал или должен был знать.
Договором займа, исполнение обязательств по которому обеспечено ипотекой, предусмотрен срок возврата суммы займа 21 декабря 2011 года. С указанной даты подлежит исчислению срок исковой давности как по требованию истца о взыскании суммы займа, так и по требованию об обращении взыскания на переданное в ипотеку имущество.
С истечением срока исковой давности по главному требованию считается истекшим срок исковой давности и по дополнительным требованиям (проценты, неустойка, залог, поручительство и т.п.), в том числе возникшим после истечения срока исковой давности по главному требованию (пункт 1 статьи 207 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Вместе с тем истечение срока давности по дополнительному требованию не влияет на течение срока исковой давности по основному обязательству, равно как и изменение течения срока исковой давности по главному требованию не влияет на течение срока давности по дополнительным требованиям до тех пор, пока он не истек.
В данном случае срок исковой давности по требованию об обращении взыскания на заложенное имущество по договорам ипотеки не прервался в связи с признанием долга со стороны К.А., поскольку залогодателями являются иные лица, К.Ф. и К.В., каких-либо действий, свидетельствующих о признании долга, не совершавшие.Удовлетворение исковых требований о защите от нарушений прав в результате возможных действий ответчиков в будущем противоречит закону.
Удовлетворяя требования прокурора района, заявленные в интересах неопределенного круга лиц, суд первой инстанции возложил на администрацию муниципального района и МКУ "Д." обязанность привести автомобильную дорогу местного значения в соответствие с требованиями Технического регламента Таможенного союза "Безопасность автомобильных дорог", утвержденного решением Комиссии Таможенного союза от 18 октября 2011 года N 827 (ТР ТС 014/2011), и содержать ее в соответствии с требованиями указанного Технического регламента.
Судебная коллегия решение суда в части понуждения ответчиков содержать дорогу в соответствии с требованиями Технического регламента отменила и приняла в этой части новое решение об отказе в иске, указав следующее.
Согласно пункту 12 статьи 3 Федерального закона от 08 ноября 2007 года N 257-ФЗ "Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" содержанием автомобильной дороги является комплекс работ по поддержанию надлежащего технического состояния автомобильной дороги, оценке ее технического состояния, а также по организации и обеспечению безопасности дорожного движения.
В силу пункта 6 статьи 3 вышеуказанного Закона дорожной деятельностью является деятельность по проектированию, строительству, реконструкции, капитальному ремонту, ремонту и содержанию автомобильных дорог.
Пунктом 5 части 1 статьи 15 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" предусмотрено, что к вопросам местного значения муниципального района относятся: дорожная деятельность в отношении автомобильных дорог местного значения вне границ населенных пунктов в границах муниципального района, осуществление муниципального контроля за сохранностью автомобильных дорог местного значения вне границ населенных пунктов в границах муниципального района, и обеспечение безопасности дорожного движения на них, а также осуществление иных полномочий в области использования автомобильных дорог и осуществления дорожной деятельности в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Таким образом, администрация муниципального района Пермского края обязана осуществлять содержание автомобильных дорог местного значения, в том числе спорной автодороги. В этих целях администрацией района создано МКУ "Д.".
Вместе с тем пунктом 1 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что гражданское законодательство основывается на необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.
Судебная коллегия посчитала, что данные положения судом не учтены, т.к. требование истца содержать автодорогу в соответствии с установленными требованиями направлено на защиту от нарушений прав в результате возможных действий ответчиков в будущем, что недопустимо.
Вина ответчиков в данной части на будущее время не может быть проверена и установлена на момент разрешения спора. Доказательств того, что право неопределенного круга лиц будет безусловно нарушено на будущее время, материалы дела не содержат, тогда как судебной защите подлежит только нарушенное право.
Фактически требования в данной части направлены на восстановление права, которое ответчиками еще не нарушено, поэтому оснований для возложения на ответчиков такой ответственности не имеется.
Судебная коллегия также учла, что прокурор не лишен возможности в будущем обратиться в суд с иском о приведении дороги в нормативное состояние в случае установления факта ее ненадлежащего состояния.
Нормативный правовой акт может быть признан судом недействующим лишь в части, нарушающей права и законные интересы административного истца.
Постановлением администрации города утверждена схема размещения нестационарных торговых объектов на территории городского округа. Эксплуатируемый ООО "Р." нестационарный торговый объект в указанную схему не включен.
ООО "Р." обратилось в суд с административным иском к администрации города о признании указанного нормативного акта недействующим, ссылаясь на его несоответствие требованиям статьи 10 Федерального закона "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации", пунктам 3 и 4 Постановления Правительства Российской Федерации N 772 от 29 сентября 2010 года "Об утверждении Правил включения нестационарных торговых объектов, расположенных на земельных участках, в зданиях, строениях и сооружениях, находящихся в государственной собственности, в схему размещения нестационарных торговых объектов", пунктам 2.24-2.2.7, 3.4.8 Постановления Правительства Пермского края от 11 августа 2010 года N 483-п "Об утверждении Порядка разработки и утверждения схемы размещения нестационарных торговых объектов".
Решением суда первой инстанции постановление об утверждении схемы размещения нестационарных торговых объектов на территории городского округа признано недействующим со дня его принятия.
Соглашаясь с выводом суда первой инстанции о том, что невключение спорного стационарного объекта в схему размещения нестационарных торговых объектов нарушает права ООО "Р." как лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность на указанном месте, в соответствии с договором аренды земельного участка и противоречит смыслу части 6 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2009 года N 381-ФЗ "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации", судебная коллегия пришла к выводу о том, что признание нормативного правового акта недействующим полностью приведет к нарушению прав иных хозяйствующих субъектов.
В соответствии с частью 1 статьи 208 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации с административным исковым заявлением о признании нормативного правового акта недействующим полностью или в части вправе обратиться лица, в отношении которых применен этот акт, а также лица, которые являются субъектами отношений, регулируемых оспариваемым нормативным актом, если они полагают, что этим актом нарушены или нарушаются их права и законные интересы.
Положения пункта 1 части 2 статьи 215 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации предусматривают, что суд принимает решение об удовлетворении заявленных требований полностью или в части, если оспариваемый нормативный правовой акт полностью или в части признается не соответствующим иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, и недействующим полностью или в части со дня его принятия или с иной определенной судом даты.
В связи с этим решение суда коллегия отменила, приняв по делу новое решение о признании недействующим оспариваемого постановления в части невключения в схему размещения нестационарных торговых объектов адресного ориентира торгового объекта административного истца с момента вступления апелляционного определения в законную силу.Отказ в продлении административного надзора со ссылкой на преждевременность обращения в суд с соответствующим административным иском законом не предусмотрен.
Отказывая отделу МВД Российской Федерации в удовлетворении административного иска о продлении административного надзора, ранее установленного в отношении П., суд первой инстанции исходил из того, что требование заявлено преждевременно, поскольку срок административного надзора истекает 25 февраля 2019 года.
Судебная коллегия с такими выводами суда первой инстанции не согласилась, указав следующее.
Как установлено судом и следует из материалов дела, приговором суда П. был осужден за совершение особо тяжкого преступления, 20 февраля 2016 года он освобожден из мест лишения свободы по отбытии срока наказания. Вступившим в законную силу решением суда П. установлен срок административного надзора на три года со дня его постановки на учет в органе внутренних дел по избранному месту жительства, пребывания или фактического нахождения. П. встал на учет 25 февраля 2016 года.
Для предупреждения совершения лицами, освобожденными из мест лишения свободы, преступлений и других правонарушений, оказания на них индивидуального профилактического воздействия, в целях защиты государственных и общественных интересов в соответствии с Федеральным законом от 6 апреля 2011 года N 64-ФЗ "Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы" в отношении указанных лиц судом устанавливаются временные ограничения их прав и свобод, возлагаются определенные обязанности (административное ограничение).
Административный надзор может быть продлен судом на срок до шести месяцев, но не свыше срока, установленного законодательством Российской Федерации для погашения судимости, в связи с совершением поднадзорным лицом в течение одного года двух и более административных правонарушений против порядка управления и (или) административных правонарушений, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность и (или) на здоровье населения и общественную нравственность (часть 2 статьи 5, статья 7 Закона).
При рассмотрении требований о продлении срока административного надзора суд не связан мнением административного истца и вправе установить менее или более продолжительный срок в пределах, установленных Законом, либо отказать в удовлетворении заявленных требований.
Наличие фактов совершения поднадзорным лицом двух и более административных правонарушений в течение одного года подтверждено вступившими в законную силу постановлениями о привлечении его к административной ответственности, имеющимися в материалах дела.
Поскольку срок погашения судимости не истек и имеются обстоятельства, предусмотренные статьей 7 Закона об административном надзоре (совершение поднадзорным лицом двух и более административных правонарушений в течение одного года, исчисляемого с момента совершения первого административного правонарушения), то с учетом сведений о его поведении и характере допущенных нарушений имеются основания для продления административного надзора на срок шесть месяцев.
Выводы суда первой инстанции о преждевременности обращения органа внутренних дел с административным исковым заявлением о продлении административного надзора не имеют под собой ни правовых, ни фактических оснований. Такого основания для отказа в продлении административного надзора законодательство не предусматривает.
В рассматриваемом случае продление административного надзора оказывает воспитательное воздействие на поднадзорное лицо в целях недопущения совершения им правонарушений или антиобщественного поведения, а обжалуемое решение суда не позволяет достичь целей, преследуемых Законом об административном надзоре и не обеспечивает соблюдение баланса публичных и частных интересов.
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DAYWORK.RU | Кадровая служба предприятия" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)
"ОБЗОР АПЕЛЛЯЦИОННОЙ И КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА ПО ГРАЖДАНСКИМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2017 ГОДА"
Разделы:Индивидуальные трудовые споры; Трудовые споры. Социальное партнерство. Профсоюзы
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Утвержден
на заседании президиума
Пермского краевого суда
11 августа 2017 года
ОБЗОР АПЕЛЛЯЦИОННОЙ И КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ ПЕРМСКОГО
КРАЕВОГО СУДА ПО ГРАЖДАНСКИМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2017 ГОДА
КРАЕВОГО СУДА ПО ГРАЖДАНСКИМ И АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
ЗА ПЕРВОЕ ПОЛУГОДИЕ 2017 ГОДА
Дела, вытекающие из трудовых споров
В связи с непринятием работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является, если указанные действия дают основания для утраты доверия к работнику со стороны работодателя (пункт 7.1 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации), трудовой договор может быть расторгнут работодателем лишь с работником, на которого такая обязанность возложена законодательством о противодействии коррупции.
А., работавшая в ГБУЗ "Г." медицинской сестрой, была уволена по основанию, предусмотренному пунктом 7.1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации.
Отказывая А. в удовлетворении требований о восстановлении на работе, суд первой инстанции исходил из правомерности увольнения с учетом допущенных с ее стороны нарушений законодательства о противодействии коррупции, выразившихся в совершении неправомерных действий по предоставлению выгоды себе и третьим лицам вопреки интересам общества и государства, что прямо противоречит государственной политике противодействия коррупции, оказывает отрицательное влияние на противодействие коррупции в государственном учреждении. В действиях А. суд усмотрел наличие конфликта интересов, о котором она работодателю не сообщила, что повлекло утрату доверия к ней.
Из материалов дела следует, что приказом главного врача ГБУЗ "Г." утверждено Положение о конфликте интересов, которое разработано в соответствии со статьей 13.3 Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" и распространяется на всех лиц, являющихся работниками Учреждения и находящихся с ним в трудовых отношениях, вне зависимости от занимаемой должности и выполняемых функций, а также на физических лиц, сотрудничающих с Учреждением на основе гражданско-правовых договоров.
Также судом установлено, что в регистратуре детской поликлиники ГБУЗ "Г." на территории учреждения осуществлялась продажа спирта по указанию А., в отношении которой проведена контрольная закупка сотрудниками полиции. От дачи письменных объяснений А. отказалась, считая себя невиновной.
Сославшись на то, что А. осуществляла поставку спирта с целью продажи в отделении поликлиники, где оказывается медицинская помощь несовершеннолетним детям, в ее действиях прослеживается личная заинтересованность в виде получения прибыли от продажи спирта, причинен вред деловой репутации учреждения, решением комиссии в связи с наличием конфликта интересов было принято решение об увольнении А. от занимаемой должности.
Судебная коллегия решение суда отменила, не согласившись с выводом о правомерности увольнения А., ее иск удовлетворила, указав следующее.
В соответствии с пунктом 7.1 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае непринятия работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является, если указанные действия дают основания для утраты доверия к работнику со стороны работодателя.
Согласно статье 1 Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" коррупцией является злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами.
Статья 10 указанного Федерального закона под конфликтом интересов понимает ситуацию, при которой личная заинтересованность (прямая или косвенная) лица, замещающего должность, замещение которой предусматривает обязанность принимать меры по предотвращению и урегулированию конфликта интересов, влияет или может повлиять на надлежащее, объективное и беспристрастное исполнение им должностных (служебных) обязанностей (осуществление полномочий).
Делая вывод об обоснованности увольнения истицы по пункту 7.1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции не учел, что по данному основанию могут быть уволены лица, которые в соответствии с законом обязаны принимать меры по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, тогда как занимаемая истицей должность медсестры таковой не является, истица не является государственной или муниципальной служащей. Перечень граждан, которые должны представлять сведения о своих доходах, расходах, имуществе и обязательствах имущественного характера, указан в статье 8 Федерального закона от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ "О противодействии коррупции".Расторжение трудового договора с женщиной, имеющей ребенка в возрасте до трех лет, в случае сокращения численности или штата работников организации не допускается.
А. обратилась в суд с иском к ООО "П." о восстановлении на работе, взыскании заработной платы за время вынужденного прогула, считая свое увольнение в связи с сокращением численности работников (по части 2 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации) незаконным, поскольку на момент увольнения ее ребенку не исполнилось 3 лет, что исключает возможность ее увольнения по инициативе работодателя в соответствии с частью 4 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации.
Из материалов дела следует, что А. была принята на работу в ООО "П." на должность бухгалтера, затем переведена на должность заведующей продовольственным складом. С ноября 2012 года она вышла в отпуск по уходу за ребенком, впоследствии родила второго ребенка и по февраль 2017 года находилась в отпуске по уходу за ребенком.
В январе 2017 года А. досрочно вышла из отпуска по уходу за ребенком и была допущена к работе в прежней должности на неполный рабочий день.
В феврале 2017 года А. вручено уведомление о сокращении должности в связи с уменьшением объема работ с 01 января 2017 года.
Одновременно ей вручено уведомление с предложением работы в должности продавца и разъяснением, что в случае отказа от предложенной работы трудовой договор будет прекращен в соответствии с пунктом 7 части 1 статьи 77 Трудового кодекса Российской Федерации. Данное уведомление А. подписать отказалась, о чем был составлен акт.
На следующий день истица обратилась к ответчику с заявлением об увольнении с работы по сокращению численности штатов досрочно с выплатой компенсации.
На основании данного заявления трудовой договор с А. был прекращен, она уволена с работы в связи с сокращением численности работников по пункту 2 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации с выплатой выходного пособия в размере среднемесячного заработка.
Принимая решение об отказе в удовлетворении исковых требований А. о восстановлении на работе, суд первой инстанции исходил из того, что, будучи осведомленной о сокращении ее должности, она отказалась от предложенной вакантной должности и добровольно написала заявление об увольнении досрочно, тем самым реализовала свои права как сторона трудового договора, и поскольку согласие на увольнение было получено от истицы до истечения двухмесячного срока предупреждения, то ответчик освобождается от обязанности соблюдения процедуры увольнения, предусмотренной частями 1 и 2 статьи 80 Трудового кодекса Российской Федерации, в том числе предлагать вакантные должности и исследовать преимущественное право оставления на работе, в связи с чем суд посчитал, что на истца не распространяются гарантии, предусмотренные частью 4 статьи 261 Кодекса.
С данным выводом суда первой инстанции судебная коллегия не согласилась, указав следующее.
В соответствии с частью 4 статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации расторжение трудового договора с женщиной, имеющей ребенка в возрасте до трех лет, по инициативе работодателя не допускается (за исключением увольнения по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 5-8, 10 или 11 части первой статьи 81 или пунктом 2 статьи 336 настоящего Кодекса).
Перечень оснований расторжения трудового договора по инициативе работодателя установлен в статье 81 Трудового кодекса Российской Федерации, согласно пункту 2 части 1 которой трудовой договор может быть расторгнут работодателем в случае сокращения численности или штата работников организации, индивидуального предпринимателя.
Учитывая, что положениями действующего трудового законодательства установлен запрет на увольнение по инициативе работодателя женщин, имеющих детей в возрасте до трех лет, и на момент увольнения А. по пункту 2 части 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с сокращением штата работников организации у нее на иждивении находился ребенок в возрасте до трех лет, вывод суда о законности увольнения А. по указанному основанию судебная коллегия признала неправомерным, решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении требований истицы в полном объеме.Наличие у сотрудника ФСИН судимости повлекло правомерное его увольнение по пункту "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации.
М. обратился в суд с иском к ГУФСИН России по Пермскому краю о восстановлении на работе, считая незаконным увольнение со службы по пункту "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации со ссылкой на приговор суда 1997 года, которым он осужден в несовершеннолетнем возрасте за преступление, предусмотренное статьей 158 УК РФ, к 1 году лишения свободы, условно на 1 год. На момент поступления на службу судимость была погашена.
Решением суда в удовлетворении исковых требований М. отказано со ссылкой на то, что наличие погашенной судимости является безусловным основанием для увольнения истца.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам решение отменено, принято новое решение об удовлетворении требований истца. Суд апелляционной инстанции посчитал, что увольнение истца произведено формально, без учета его морально-психологических качеств, длительного и безукоризненного прохождения службы в органах уголовно-исполнительной системы, сослался при этом на правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации, выраженную в Постановлении от 08 декабря 2015 года N 31-П, согласно которой пункт "м" части первой статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования не предполагает безусловное увольнение сотрудников, судимость которых была снята или погашена до поступления на службу, без учета факторов, позволяющих оценить риски наступления неблагоприятных последствий при продолжении такими сотрудниками службы.
С выводами судебной коллегии президиум краевого суда не согласился, посчитав их ошибочными, апелляционное определение отменил, указав при этом следующее.
В силу статьи 21 Федерального закона от 21 июля 1998 года N 117-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с реформированием уголовно-исполнительной системы" действие Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации распространено на сотрудников органов внутренних дел, переходящих на службу в учреждения и органы уголовно-исполнительной системы, а также на лиц, вновь поступающих на службу в указанные учреждения и органы, впредь до принятия федерального закона о службе в уголовно-исполнительной системе.
В соответствии с пунктом "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 22 июля 2010 года N 157-ФЗ) сотрудники органов внутренних дел могут быть уволены со службы в связи с осуждением за преступление после вступления в законную силу обвинительного приговора суда, а также прекращением уголовного преследования за истечением срока давности, в связи с примирением сторон, за исключением уголовных дел частного обвинения, вследствие акта об амнистии, в связи с деятельным раскаянием.
Соответственно, вступление в силу приговора суда по уголовному делу по обвинению лица в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 158 УК Российской Федерации, является основанием для увольнения сотрудника уголовно-исполнительной системы по пункту "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел.
Учитывая, что характер и условия деятельности истца в системе Федеральной службы исполнения наказаний существенно отличаются от службы в Государственной противопожарной службе, оснований для распространения правовой позиции, выраженной в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 2009 N 7-П, на спорные правоотношения не имеется, так как в указанном Постановлении разрешены вопросы увольнения сотрудников Государственной противопожарной службы Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, замещающих должности пожарных.
Невозможность прохождения истцом службы основывается на том, что в силу статьи 9 Положения о службе в органах внутренних дел, применяемой и к сотрудникам уголовно-исполнительной системы, гражданин Российской Федерации не может быть принят на службу в органы внутренних дел, если он имел или имеет судимость, за исключением уголовных дел частного обвинения.
Таким образом, федеральным законом установлен запрет нахождения на службе в уголовно-исполнительной системе лиц, осужденных за преступление, после вступления в законную силу обвинительного приговора суда, за исключением уголовных дел частного обвинения. Указанное требование связано с особым правовым статусом сотрудников уголовно-исполнительной системы, требованиями и ограничениями, предъявляемыми к ним в связи с прохождением государственной службы.
Неприменение в отношении истца пункта "м" части 1 статьи 58 Положения о службе в органах внутренних дел ставит истца в привилегированное положение по отношению к лицам, поступающим на службу, в отношении которых имеется вступивший в силу обвинительный приговор суда, что влечет невозможность соблюдения условий контракта, заключаемого с данным лицом.
Таким образом, сам по себе факт возбуждения в отношении истца уголовного дела и последующее постановление обвинительного приговора препятствует дальнейшему прохождению им службы в ГУФСИН независимо от того, что судимость была погашена в установленном порядке.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ПЕНСИОННЫХ СПОРОВ
Средства пенсионных накоплений не включаются в состав наследственной массы умерших застрахованных лиц, а переходят к их правопреемникам, закрытый перечень которых установлен пенсионным законодательством.
Решением суда первой инстанции удовлетворены требования Ф. к Управлению Пенсионного фонда Российской Федерации о восстановлении срока для обращения с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений после смерти Г.В. в порядке правопреемства после смерти Г.Т.
Из материалов дела следует, что что Г.В. являлся дядей Ф., т.е. истец является наследником третьей очереди.
В 2013 году между НО НПО "С." (фондом) и Г.В. (вкладчиком) заключены договор негосударственного пенсионного обеспечения и договор об обязательном пенсионном страховании, по которому Фонд обязался осуществлять деятельность страховщика по обязательному пенсионному страхованию, включающую аккумулирование и учет средств пенсионных накоплений, организацию их инвестирования, назначение и выплату застрахованному лицу Г.В. накопительной части трудовой пенсии при наступлении пенсионных оснований, а в установленных случаях производить выплаты правопреемникам застрахованного лица.
В 2015 году Г.В. умер, его сестра Г.Т., являвшаяся единственным правопреемником, имеющим право на получение средств пенсионных накоплений, умерла в 2016 году.
По сведениям нотариуса, единственным наследником, принявшим наследство Г.В., является его сестра Г.Т., единственным наследником которой, принявшим наследство, в свою очередь, является ее дочь Ф.
Ввиду аннулирования лицензии на осуществление деятельности по пенсионному обеспечению и пенсионному страхованию у АО НПФ "С." Приказом Центрального банка Российской Федерации средства пенсионных накоплений Г.В. поступили в Пенсионный фонд России.
Принимая решение об удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции, применив по аналогии к спорным правоотношениям нормы права, регулирующие отношения, предусмотренные главой 63 Гражданского кодекса Российской Федерации, посчитал, что Ф., являясь наследником III очереди, при отсутствии наследников I и II очереди, вправе обратиться с заявлением о выплате средств, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии умершего Г.В., указав при этом, что Ф. является правопреемником пенсионных накоплений умершего застрахованного лица.
Указанный вывод суд апелляционной инстанции посчитал ошибочным, решение суда первой инстанции отменил и принял новое решение об отказе Ф. в иске, указав следующее.
Решение вопроса о наличии причин для восстановления срока для обращения в Пенсионный фонд с заявлением о получении средств пенсионных накоплений неразрывно связано с установлением оснований для отнесения истца к правопреемникам умершего застрахованного лица.
Между тем нормы наследственного права на пенсионные накопления не распространяются, поскольку эти средства не являются собственностью умершего гражданина, а принадлежат государству. Порядок распределения этих средств в пользу правопреемников умершего и круг правопреемников определен в специальных нормативных актах, а именно: в Федеральном законе от 07 мая 1998 года N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах", Федеральном законе от 28 декабря 2013 года N 424-ФЗ "О накопительной пенсии", Правилах выплаты Негосударственным Пенсионным Фондом Российской Федерации правопреемникам умершего застрахованного лица средств пенсионных накоплений, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 июля 2014 года N 710.
В силу статьи 5 Федерального закона от 24 июля 2002 года N 111-ФЗ "Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации" средства пенсионных накоплений, в том числе включенные в выплатной резерв, являются собственностью Российской Федерации.
Следовательно, средства пенсионных накоплений не включаются в состав наследственной массы умерших застрахованных лиц, а переходят к их правопреемникам в порядке, установленном положениями Закона, Правилами и договором об обязательном пенсионном страховании между негосударственным фондом и застрахованным лицом.
При этом перечень лиц, которые вправе обратиться с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений, в силу установления специальными нормами не подлежит расширительному толкованию, исключается право на получение средств пенсионных накоплений наследником, если он не указан в специальном заявлении.
Так, согласно части 7 статьи 7 Федерального закона от 28 декабря 2013 года N 424-ФЗ "О накопительной пенсии" в случае отсутствия заявления застрахованного лица о распределении средств пенсионных накоплений и определения правопреемников в договоре об обязательном пенсионном страховании выплата осуществляется правопреемникам умершего застрахованного лица из числа родственников, к которым относятся его дети, в том числе усыновленные, супруга (супруг), родители (усыновители), братья, сестры, дедушки, бабушки и внуки независимо от возраста и состояния трудоспособности.
Аналогичная норма содержится в пункте 2 Правил выплаты негосударственным пенсионным фондом, осуществляющим обязательное пенсионное страхование, правопреемникам умершего застрахованного лица средств пенсионных накоплений, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии.
Истица, являясь племянницей Г.В., не относится к тому кругу правопреемников, который определен в указанных выше нормативных актах.
Принятие ею наследства застрахованного лица в порядке правопреемства после своей матери и получение свидетельства о праве на наследство не дает истцу права на выплату пенсионных накоплений Г.В.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЗЕМЕЛЬНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Несоответствие сведений о границах земельного участка, поставленного на государственный кадастровый учет, их фактическому расположению не является основанием для исключения сведений о земельном участке из соответствующего реестра.
Б. обратился в суд с иском о понуждении Управления Росреестра по Пермскому краю исключить из Государственного кадастра недвижимости сведения о границах смежного земельного участка, принадлежащего Э., как не соответствующие фактическим границам этого земельного участка, ссылаясь на то, что приобретение указанного участка ответчиком Э. осуществлено неправомерно, его постановка на кадастровый учет произведена незаконно, поскольку необоснованно изменены его конфигурация, местоположение границ и площадь, разрешенное использование земельного участка не отвечает территориальной зоне. Границы земельного участка определены без учета фактического землепользования и согласования местоположения границ со смежными землепользователями, что привело к невозможности использования земельных участков истца.
Решением суда первой инстанции требования истца удовлетворены: сведения о границах спорного земельного участка, внесенные в государственный кадастр недвижимости, признаны не соответствующими фактически существующим границам и исключены из государственного кадастра недвижимости.
Отменяя решение и принимая новое об отказе в иске, судебная коллегия указала следующее.
Требования истца сводятся к тому, что была допущена ошибка в указании местоположения границ и площади земельного участка Э., а сведения, содержащиеся в государственном кадастре объектов недвижимости об этом земельном участке, не соответствуют фактическим границам и площади данного земельного участка. Таким образом, между сторонами как смежными землепользователями имеется спор относительно местоположения границ смежных земельных участков и осуществления фактического землепользования.
По смыслу статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации целью судебной защиты является восстановление нарушенного или оспариваемого права, следовательно, избранный стороной способ защиты нарушенного права должен соответствовать такому праву и быть направлен на его восстановление.
Из разъяснений, содержащихся в пунктах 52, 53, 56 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", следует, что требование, направленное на оспаривание правомерности установления границы либо в целом кадастрового учета смежного (пересекающегося) участка, должно рассматриваться в исковом порядке, при заявлении соответствующих требований.
Суд первой инстанции при разрешении спора не учел, что при отсутствии пересечения (наложения) земельных участков, сведения о границах которых внесены в государственный кадастр недвижимости, когда истец ссылается на то, что указанные в кадастре границы участка не соответствуют фактическим, его требования подлежат рассмотрению как иск об установлении границ земельного участка.
Как разъяснено в Обзоре судебной практики по делам, связанным с оспариванием отказа в осуществлении кадастрового учета, утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 ноября 2016 года, возникший спор о праве или межевой спор не могут быть разрешены лишь посредством удовлетворения требования, заявленного к органу кадастрового учета, о снятии земельного участка с учета. В случае признания судом незаконными действий органа кадастрового учета по постановке земельного участка на кадастровый учет требование о снятии спорного земельного участка с кадастрового учета подлежит удовлетворению, если не имеется препятствий к такому снятию (например, наличие межевого спора, спора об исправлении кадастровой ошибки и др.).
Таким образом, наличие спора о праве или спора, связанного со сведениями о границах земельного участка, является основанием для возбуждения процедуры, направленной на разрешение такого спора по заявлениям заинтересованных лиц, но не основанием для исключения сведений о земельном участке из соответствующих реестров.
Правоотношения в сфере кадастрового учета носят публичный характер.
Со дня вступления в силу Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" (с 01 января 2017 года) сведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним и сведения государственного кадастра недвижимости считаются сведениями, содержащимися в Едином государственном реестре недвижимости, и не требуют дополнительного подтверждения.
Часть 7 статьи 1 указанного Федерального закона определяет государственный кадастровый учет недвижимого имущества как внесение в ЕГРН сведений о земельных участках, зданиях, сооружениях, помещениях, машино-местах, об объектах незавершенного строительства, о единых недвижимых комплексах, а в случаях, установленных федеральным законом, и об иных объектах, которые прочно связаны с землей, то есть перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, которые подтверждают существование такого объекта недвижимости с характеристиками, позволяющими определить его в качестве индивидуально-определенной вещи, или подтверждают прекращение его существования, а также иных предусмотренных Законом N 218-ФЗ сведений об объектах недвижимости.
Вопрос о наличии правовых оснований, послуживших поводом для исключения сведений о границах спорного земельного участка из государственного кадастра недвижимости (Единого государственного реестра недвижимости), судом не исследовался, ссылок на нормы закона, позволяющие прийти к такому выводу, суд первой инстанции в своем решении не привел. Тогда как без установления данных обстоятельств нельзя признать соответствующие требования истца обоснованными, а выводы суда состоятельными.
Суд первой инстанции не дал должной оценки тому, что восстановление нарушенного права землепользователя ранее учтенного объекта недвижимости необходимо только в его нарушенной части, ограниченной отдельным участком (спорными границами) и не может влечь за собой исключения сведений о границах всего земельного участка в рамках настоящего спора.
Суд при рассмотрении дела также не учел, что основания для исключения сведений о земельном участке, какие были положены в обоснование исковых требований, с учетом его предмета, законом не предусмотрены.Кадастровая ошибка не может быть исправлена путем признания права собственности смежного землепользователя отсутствующим.
АО "М." обратилось в суд с иском к В., Р., К., а также к Филиалу ФГБУ "ФКП Росреестра" по Пермскому краю о признании отсутствующим права собственности В., Р., К. на принадлежащие ответчикам земельные участки полностью или в части их наложения на земельный участок истца, об исправлении кадастровой ошибки в сведениях ГКН путем внесения в него сведений о границах земельного участка истца, установлении смежной границы участка истца с участками ответчиков.
Требования мотивировал тем, что владеет на праве собственности земельным участком для сельскохозяйственного производства на землях с/х назначения, местоположение границ и площадь земельного участка истца согласованы в 2000 году с Комитетом по земельным ресурсам и землеустройству, а также предыдущим правообладателем. Земельный участок истца является ранее учтенным объектом недвижимого имущества, о чем в государственном кадастре недвижимости 27 августа 2001 года сделана соответствующая запись. Вступившим в законную силу решением суда в 2014 году установлено местоположение границ земельного участка.
Решением филиала ФГБУ "ФКП Росреестра" по Пермскому краю от 04 июля 2016 года приостановлено осуществление кадастрового учета в отношении земельного участка истца в связи с тем, что его границы пересекают границы земельных участков, принадлежащих ответчикам, сведения о которых внесены в государственный кадастр недвижимости позже, чем сведения о земельном участке истца. Земельные участки ответчиков были образованы путем выдела в счет доли (долей) в праве общей собственности на земельный участок из состава земель колхоза. В процессе их формирования, считает истец, были нарушены требования земельного законодательства, поскольку его границы были установлены без учета фактического местоположения границ земельного участка истца, что привело к регистрации одного и того же участка под разными кадастровыми номерами. При образовании земельных участков ответчиков кадастровый инженер не ознакомилась в полном объеме с материалами государственного фонда данных, в результате чего выдел доли был произведен в границах земельного участка истца.
Решениями ФГБУ "ФКП Росреестра" содержащиеся в государственном кадастре недвижимости ошибки в местоположении границ земельных участков ответчиков квалифицированы как кадастровые ошибки. Решением суда первой инстанции признано отсутствующим право собственности ответчиков на земельные участки полностью и в части их наложения на земельный участок истца, исправлена реестровая (кадастровая) ошибка в сведениях Единого государственного реестра недвижимости о границах земельных участков ответчиков путем внесения в ЕГРН сведений о границах земельного участка истца в перечисленных координатах, установления смежной границы земельного участка истца и земельных участков ответчиков по координатам поворотных точек.
Установив, что имеется наложение земельного участка истца и земельных участков ответчиков, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что исправление кадастровой ошибки возможно путем внесения изменения в сведения ЕГРН о местоположении границ земельных участков ответчиков.
Одновременно, сославшись на правовую позицию, отраженную в пункте 52 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 22 от 29 апреля 2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", суд пришел к выводу о том, что постановка ответчиками земельных участков на кадастровый учет в части наложения земельных участков нарушает права истца, в связи с чем посчитал возможным признать отсутствующим право собственности К., Р. и В. на принадлежащие им земельные участки в части площадей наложения на земельный участок истца.
Судебная коллегия с такими выводами суда первой инстанции не согласилась, решение отменила и приняла новое решение об отказе истцу в иске, указав следующее.
Пленумы Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 52 своего совместного Постановления N 10/22 от 29 апреля 2010 года "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" разъяснили следующее. В соответствии с пунктом 1 статьи 2 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним - это юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии с ГК РФ. Государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке. Поскольку при таком оспаривании суд разрешает спор о гражданских правах на недвижимое имущество, соответствующие требования рассматриваются в порядке искового производства. Оспаривание зарегистрированного права на недвижимое имущество осуществляется путем предъявления исков, решения по которым являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В частности, если в резолютивной части судебного акта решен вопрос о наличии или отсутствии права либо обременения недвижимого имущества, о возврате имущества во владение его собственника, о применении последствий недействительности сделки в виде возврата недвижимого имущества одной из сторон сделки, то такие решения являются основанием для внесения записи в ЕГРП. В случаях, когда запись в ЕГРП нарушает право истца, которое не может быть защищено путем признания права или истребования имущества из чужого незаконного владения (право собственности на один и тот же объект недвижимости зарегистрировано за разными лицами, право собственности на движимое имущество зарегистрировано как на недвижимое имущество, ипотека или иное обременение прекратились), оспаривание зарегистрированного права или обременения может быть осуществлено путем предъявления иска о признании права или обременения отсутствующими.
В силу пункта 53 указанного Постановления ответчиком по иску, направленному на оспаривание зарегистрированного права или обременения, является лицо, за которым зарегистрировано спорное право или обременение. Ответчиками по иску, направленному на оспаривание прав или обременений, вытекающих из зарегистрированной сделки, являются ее стороны.
В связи с тем, что Федеральным законом от 03 июля 2016 года N 361-ФЗ признаны утратившими силу с 01 января 2017 года главы I-IV, статья 31 и глава VI Федерального закона от 21 июля 1997 года N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", в настоящее время отношения, возникающие в связи с осуществлением на территории Российской Федерации государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, подлежащих в соответствии с законодательством Российской Федерации государственной регистрации, государственного кадастрового учета недвижимого имущества, подлежащего такому учету, урегулированы Федеральным законом от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ (в редакции от 03 июля 2016 года) "О государственной регистрации недвижимости" (часть 1 статьи 1 указанного Федерального закона).
В силу частей 3-5 Федерального закона от 13 июля 2015 года N 218-ФЗ государственная регистрация прав на недвижимое имущество - юридический акт признания и подтверждения возникновения, изменения, перехода, прекращения права определенного лица на недвижимое имущество или ограничения такого права и обременения недвижимого имущества. Она осуществляется посредством внесения в Единый государственный реестр недвижимости записи о праве на недвижимое имущество, сведения о котором внесены в Единый государственный реестр недвижимости. Государственная регистрация права в Едином государственном реестре недвижимости является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное в Едином государственном реестре недвижимости право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке.
В своем исковом заявлении, в ходе судебного разбирательства истец (его представитель) не указал, в чем заключается нарушение его прав регистрацией за ответчиками права собственности на земельные участки, не подтвердил невозможность защиты нарушенного права иным способом помимо признания прав ответчиков на земельные участки отсутствующими.
Доказательства регистрации права на одни и те же земельные участки за разными лицами в деле отсутствуют, истцом не представлены, в связи с чем оснований для признания права ответчиков на эти земельные участки отсутствующим у суда не имелось.
Земельные участки истца и ответчиков имеют разные кадастровые номера, разные адреса, земельные участки ответчиков выделены из другого земельного участка, что исключает возможность идентифицировать их как один и тот же объект недвижимости.
Доводы истца сводятся, по сути, к одному обстоятельству - наличию кадастровой ошибки в сведениях относительно границ земельных участков ответчиков, которая была допущена кадастровым инженером при производстве межевых работ.
Однако само по себе наличие кадастровой ошибки не влечет за собой признания права собственности отсутствующим, поскольку имеет иные правовые последствия. Удовлетворяя требования истца в этой части, суд первой инстанции ошибочно посчитал идентичными такие понятия как государственный кадастровый учет и государственная регистрация прав, что и повлекло за собой судебную ошибку.
Коллегия согласилась и с доводами ответчиков о том, что не может быть признано отсутствующим право собственности на часть земельного участка как объекта недвижимости.
За ответчиками в установленном законом порядке зарегистрировано право собственности на земельные участки, имеющие определенные характеристики, позволяющие их идентифицировать как объект недвижимости: кадастровый номер, площадь, адрес (место нахождения). Признавая отсутствующим право собственности ответчиков на часть земельных участков, суд фактически установил наличие нового объекта недвижимости с другой площадью.
Судебная коллегия также отметила, что избранный истцом способ устранения кадастровой ошибки путем внесения в ЕГРН сведений о границах земельного участка истца по координатам поворотных точек, перечисленных в решении, а также установления смежных границ этого участка с земельными участками ответчиков по координатам поворотных точек со внесением в ЕГРН соответствующих изменений сведений о границах земельного участка нарушенное право истца не восстанавливает, а потому не соответствует требованиям законодательства, в связи с чем требования истца и в этой части не подлежали удовлетворению.
Согласно части 3 статьи 61 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости" воспроизведенная в Едином государственном реестре недвижимости ошибка, содержащаяся в межевом плане, возникшая вследствие ошибки, допущенной лицом, выполнившим кадастровые работы, подлежит исправлению по решению государственного регистратора прав в течение пяти рабочих дней со дня получения документов, в том числе в порядке информационного взаимодействия, свидетельствующих о наличии реестровых ошибок и содержащих необходимые для их исправления сведения, либо на основании вступившего в законную силу решения суда об исправлении реестровой ошибки. Исправление реестровой ошибки осуществляется в случае, если такое исправление не влечет за собой прекращение, возникновение, переход зарегистрированного права на объект недвижимости.
Однако кадастровая ошибка в сведениях (в системе действующего правового регулирования - реестровая ошибка) в отношении земельных участков ответчиков не может быть устранена путем внесения сведений о границах земельного участка истца, тем более что такие сведения в ГКН не просто не были внесены, в их внесении отделом кадастрового учета истцу было отказано. Решение органа кадастрового учета о приостановлении осуществления кадастрового учета истцом не оспорено.
Кроме того, исправляя реестровую ошибку, которая заключается в том, что земельные участки ответчиков в результате межевания стали располагаться полностью либо в большей своей части в границах земельного участка истца, суд установил смежные границы земельных участков истца и ответчиков, в результате чего площади земельных участков ответчиков сократились на 93,08-100%, что фактически привело к тому, что ответчики были лишены собственности без достаточных на то оснований, что прямо противоречит статье 1 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также части 3 статьи 61 Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости", согласно которой исправление реестровой ошибки осуществляется в случае, если такое исправление не влечет за собой прекращение, возникновение, переход зарегистрированного права на объект недвижимости.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Нахождение в муниципальной собственности жилищного фонда коммерческого использования и предоставление его в пользование граждан по договору коммерческого найма законодательству не противоречит.
Прокурор района обратился в суд с иском к администрации муниципального района и К. о признании заключенного между ними договора коммерческого найма жилого помещения недействительным и применении последствий его недействительности, полагая, что решение об исключении спорной квартиры из статуса служебного жилья и предоставление ее К. принято за пределами установленных действующим законодательством о местном самоуправлении в Российской Федерации полномочий администрации района, являющейся собственником указанного жилого помещения.
Проанализировав положения статей 14 и 19 Жилищного кодекса Российской Федерации, статей 15 и 50 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", суд первой инстанции пришел к выводу о том, что муниципальный жилищный фонд предоставляется гражданам лишь на условиях социального найма либо найма специализированного жилого помещения, а применительно к предмету спора - на условиях найма специализированного жилищного фонда, при этом находящееся в собственности муниципальных образований имущество предназначено для решения установленных Федеральным законом N 131-ФЗ вопросов местного значения. Суд посчитал, что органам местного самоуправления закон не представляет полномочий по предоставлению жилых помещений гражданам на условиях коммерческого найма, признал соответствующий договор недействительным и требования прокурора удовлетворил в полном объеме.
Судебная коллегия с выводами суда первой инстанции не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об отказе прокурору в иске, указав следующее.
Согласно пункту 1 статьи 215 Гражданского кодекса Российской Федерации имущество, принадлежащее на праве собственности городским и сельским поселениям, а также другим муниципальным образованиям, является муниципальной собственностью.
Положения пункта 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" предоставляют право органам местного самоуправления поселений владеть и пользоваться муниципальным имуществом.
Перечень имущества, которое может находиться в собственности муниципальных образований, указанный в статье 50 названного Федерального закона, не является закрытым и допускает наличие иного имущества, в том числе используемого для формирования собственных доходов бюджетов муниципальных образований, в том числе в виде предоставления жилых помещений на условиях договора коммерческого найма.
Кроме того, право собственности публичных образований, в том числе муниципальных, может быть ограничено федеральным законом только в том случае, если такое ограничение необходимо для защиты конституционных ценностей и является соразмерным, т.е. его характер соответствует тем конституционно защищаемым целям, ради которых оно вводится (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2000 года N 14-П).
Спорное жилое помещение не включалось в перечень имущества, подлежащего передаче от муниципального района городскому поселению согласно Закону Пермского края о разграничении имущества, находящегося в муниципальной собственности соответствующего муниципального района.
Таким образом, несмотря на то, что полномочия органов местного самоуправления в соответствии с жилищным законодательством отнесены к вопросам местного значения городских и сельских поселений (пункт 6 части 1 статьи 14 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"), сам по себе факт нахождения в собственности муниципального района жилого помещения закону не противоречит, поскольку решение о передаче данного имущества в установленном порядке не принималось, как и не противоречит закону право органа местного самоуправления распоряжаться данным имуществом, являясь его собственником.
Положения статьи 19 Жилищного кодекса Российской Федерации, определяя жилищный фонд социального использования и специализированный жилищный фонд как жилые помещения государственного и муниципального жилищных фондов, а индивидуальный жилищный фонд как совокупность помещений частного жилищного фонда, вместе с тем не определяют форму собственности для жилых помещений фонда коммерческого использования.
Разделом V Правил пользования жилыми помещениями, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 января 2006 года N 25, установлены права и обязанности нанимателя, членов семьи нанимателя жилого помещения, занимаемого по договору найма жилого помещения государственного и муниципального жилищных фондов коммерческого использования.
С учетом системного толкования указанных норм коллегия посчитала, что федеральный законодатель предполагает возможность нахождения в муниципальной собственности жилищного фонда коммерческого использования.
Реализуя полномочия собственника, орган местного самоуправления муниципального района в соответствии со статьями 210 и 671 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 15 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", частью 7 статьи 5 и статьей 30 Жилищного кодекса Российской Федерации утвердил Порядок предоставления в коммерческий наем жилых помещений жилищного фонда муниципального района, а на его основании издал распоряжение о предоставлении жилого помещения К.
Указанные акты закону не противоречат, вынесены в пределах полномочий соответствующих органов местного самоуправления, не оспорены, недействительными не признаны.
Поскольку в данном случае оспариваемая прокурором сделка по распоряжению муниципальным имуществом требования закона не нарушает, основания для признания ее недействительной у суда первой инстанции не имелось.Учет гражданина в качестве члена семьи лица, получившего единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения, не свидетельствует о том, что этот гражданин воспользовался правом получения жилищной субсидии для приобретения или строительства жилого помещения.
Решением комиссии ГУФСИН России по Пермскому краю Г. отказано в приеме на учет для получения единовременной социальной выплаты со ссылкой на получение ранее государственного жилищного сертификата его отчимом К. (ранее проходившим службу в Вооруженных Силах Российской Федерации) на состав семьи с учетом истца.
Решением суда первой инстанции в иске Г. об оспаривании указанного решения комиссии было отказано со ссылкой на то, что истец реализовал свое право на обеспечение жильем по иным основаниям - в качестве члена семьи военнослужащего. В результате реализации жилищного сертификата и приобретения жилья истец перестал нуждаться в улучшении жилищных условий, в связи с чем у него отсутствует право на повторное предоставление меры социальной поддержки в целях улучшения жилищных условий, соответственно, принятое комиссией ГУФСИН решение законно.
С указанными выводами судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении требований истца, указав следующее.
В соответствии с частью 1 статьи 4 Федерального закона от 30 декабря 2012 года N 283-ФЗ "О социальных гарантиях сотрудникам некоторых федеральных органов исполнительной власти и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" сотрудник, имеющий общую продолжительность службы в учреждениях и органах не менее 10 лет в календарном исчислении, имеет право на единовременную социальную выплату для приобретения или строительства жилого помещения один раз за весь период государственной службы, в том числе в учреждениях и органах.
Как следует из буквального толкования положений части 1 статьи 4 указанного Федерального закона и пункта 11 Правил выпуска и реализации государственных жилищных сертификатов в рамках реализации подпрограммы "Выполнение государственных обязательств по обеспечению жильем категорий граждан, установленных федеральным законодательством" федеральной целевой программы "Жилище" на 2015-2020 годы, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 марта 2006 года N 153, правом получения жилищной субсидии для приобретения или строительства жилого помещения лицо может воспользоваться один раз за весь период прохождения службы, однако судом не было принято во внимание, что приведенные положения распространяются на тех лиц, на имя которых был выдан сертификат, т.е. на лиц, получивших именное свидетельство.
Согласно пункту 2 указанных Правил государственный жилищный сертификат является именным свидетельством, удостоверяющим право гражданина на получение за счет средств федерального бюджета социальной выплаты (жилищной субсидии, субсидии) для приобретения жилого помещения.
В 2003 году именной жилищный сертификат на приобретение жилья был предоставлен отчиму истца К., который ранее проходил службу в Вооруженных Силах Российской Федерации.
Истец данным правом ранее не обладал, им не воспользовался, сертификат на свое имя не получал. Субсидия на приобретение или строительство жилья ему не предоставлялась.
Истец лишь обладает правом на 1/4 долю в праве на приобретенную К. квартиру, при этом лицом, получившим сертификат, он не является.
При таких обстоятельствах коллегия посчитала отказ в постановке истца на учет для получения единовременной социальной выплаты со ссылкой на получение ранее государственного жилищного сертификата незаконным.
ДЕЛА ПО СПОРАМ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ
Оказание пациенту медицинских услуг, включенных в программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, за плату является незаконным.
К. обратилась в суд с иском к ГБУЗ "Городская больница" о возврате денежных средств, уплаченных по договору, взыскании компенсации морального вреда. Требования мотивировала тем, что по направлению окулиста в рамках действия полиса ОМС ей проведена платная медицинская операция. Позже ей стало известно о том, что такая медицинская помощь должна оказываться бесплатно в соответствии с Программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи за счет бюджетных средств, однако в возврате денежных средств, уплаченных за операцию, ответчик ей отказал.
Отказывая в удовлетворении требований, суд первой инстанции сослался на то, что К. по собственному желанию за свой счет приобрела необходимый препарат, оплатила стоимость операции и пребывания в стационаре, выразив тем самым согласие на оказание платной медицинской услуги.
С данными выводами судебная коллегия не согласилась, решение суда отменила и приняла новое решение об удовлетворении иска, указав следующее.
В соответствии с пунктом 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). По общему правилу (пункт 5 статьи 10 Кодекса) добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.
Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались.
Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).
В соответствии со статьей 10 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" изготовитель (исполнитель, продавец) обязан своевременно предоставлять потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах (работах, услугах), обеспечивающую возможность их правильного выбора.
В соответствии с частью 2 статьи 19 Федерального закона от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы, в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи.
Согласно части 1 статьи 37 Федерального закона N 323-ФЗ с 1 января 2013 года медицинская помощь организуется и оказывается в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями, а также на основе стандартов медицинской помощи.
В целях организации оказания населению медицинской помощи органы государственной власти субъектов Российской Федерации утверждают территориальные программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, включающие в себя территориальные программы обязательного медицинского страхования, установленные в соответствии с законодательством Российской Федерации об обязательном медицинском страховании (часть 1 статьи 81 Закона).
В соответствии с частью 2 статьи 83 указанного Федерального закона финансовое обеспечение оказания гражданам специализированной медицинской помощи осуществляется в том числе, за счет средств обязательного медицинского страхования.
В силу пункта 1 статьи 15 Федерального закона "Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации" к медицинским организациям в сфере ОМС относятся имеющие право на осуществление медицинской деятельности и включенные в реестр медицинских организаций, осуществляющих деятельность в сфере ОМС, организации любой предусмотренной законодательством Российской Федерации организационно-правовой формы. Частью 5 указанной статьи определено, что медицинская организация осуществляет свою деятельность в сфере ОМС на основании договора на оказание и оплату медицинской помощи по ОМС и не вправе отказать застрахованным лицам в оказании медицинской помощи в соответствии с территориальной программой ОМС.
Согласно части 5 статьи 84 Федерального закона N 323-ФЗ, а также на основании пунктов 7 и 10 Правил предоставления медицинскими организациями платных медицинских услуг, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 04 октября 2012 года N 1006, медицинские организации, участвующие в реализации программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи и территориальной программы государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, имеют право оказывать пациентам платные медицинские услуги на иных условиях, чем предусмотрено программами государственных гарантий, в том числе в объеме, превышающем объем выполняемого стандарта медицинской помощи.
Ответчик включен в реестр медицинских организаций, осуществляющих деятельность в сфере обязательного медицинского страхования, в связи с чем не вправе был оказывать платно застрахованному лицу в рамках ОМС К. (за счет ее личных средств) медицинские услуги, включенные в программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, территориальную программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, с учетом того, что объем оказываемой К. медицинской помощи не превышал объем выполняемого стандарта медицинской помощи, медицинская организация произвела оказание медицинских услуг по оперативному лечению на тех же условиях и в том же объеме, какие предусмотрены территориальной программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи на 2016 год и на плановый период 2017 и 2018 годов, данная услуга должна была быть предоставлена пациенту на безвозмездной основе.
Ссылку ответчика на подписание истицей договора на оказание платных услуг и информированного согласия коллегия отклонила, сославшись на то, что это подписание было обусловлено предоставлением истце недостоверной информации о платном характере операции, сокрытием информации о возможности предоставления медицинской услуги бесплатно. Таким образом, ответчиком были нарушены права истца как потребителя.В случае расторжения договора долевого участия в строительстве в связи с нарушением застройщиком срока передачи объекта участнику неустойка, предусмотренная частью 2 статьи 6 Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации", взысканию с застройщика не подлежит.
Л. обратилась в суд с иском к ООО "А." о взыскании неустойки, штрафа, компенсации морального вреда. Требования мотивировала нарушением со стороны ответчика (застройщика) условий договора участия в долевом строительстве, поскольку обязательство передать ей в собственность квартиру в установленный договором срок не исполнено, что вынудило ее расторгнуть договор.
Решением суда первой инстанции с ООО "А." в пользу Л. взыскана неустойка, компенсация морального вреда и штраф в связи с нарушением прав потребителя. При этом суд исходил из того, что условия договора и дополнительного соглашения к нему о передаче жилого помещения в установленный срок ответчиком не исполнены, что является основанием для начисления неустойки, предусмотренной частью 2 статьи 6 Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации", по день расторжения договора.
Судебная коллегия с такими выводами не согласилась, решение суда отменила, в иске Л. отказала по следующим основаниям.
Частью 2 статьи 6 Федерального закона от 30 декабря 2004 года N 214-ФЗ предусмотрена мера гражданско-правовой ответственности за нарушение срока передачи застройщиком объекта долевого строительства участнику долевого строительства (жилого помещения) в виде взыскания неустойки.
Одновременно статья 9 указанного Закона устанавливает основания расторжения договора в случае одностороннего отказа одной из сторон от исполнения договора и меры гражданско-правовой ответственности за неисполнение обязательства в виде взыскания процентов за пользование денежными средствами, уплаченными участником долевого строительства в счет цены договора.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 29 Обзора практики разрешения споров, возникающих в связи с участием граждан в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 04 декабря 2013 года, в случае расторжения договора участия в долевом строительстве по основаниям, связанным с неисполнением застройщиком обязательств по передаче объекта долевого строительства в установленный срок, которые предусмотрены пунктом 1 части 1 и пунктом 1 части 1.1 статьи 9 Закона об участии в долевом строительстве, помимо возврата участнику долевого строительства денежных средств, уплаченных им в счет цены договора, застройщик также уплачивает проценты на эту сумму за пользование указанными денежными средствами в соответствии с частью 2 статьи 9 названного Закона, а в соответствующих случаях - также частью 6 этой статьи.
Неустойка, предусмотренная частью 2 статьи 6 данного Федерального закона для случаев нарушения предусмотренного договором срока передачи участнику долевого строительства объекта долевого строительства, при расторжении договора участия в долевом строительстве уплате не подлежит.
Таким образом, если основанием для расторжения договора долевого участия в строительстве является нарушение застройщиком срока передачи объекта участнику, у застройщика не возникает обязанности уплаты неустойки, предусмотренной частью 2 статьи 6 Закона об участии в долевом строительстве. Такая неустойка подлежит взысканию только в тех случаях, когда договор не расторгнут, и участник лишен возможности получить объект в установленный срок.
Право потребителя на неустойку по части 2 статьи 6 Закона возникает при нарушении срока передачи застройщиком объекта долевого строительства при условии принятия участником результата выполненного договора, тогда как расторжение договора и возврат участнику внесенной оплаты является основанием для реализации потребителем своего права на применение к застройщику мер ответственности, предусмотренных статьей 9 Закона (проценты за пользование указанными денежными средствами в размере одной трехсотой ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации, действующей на день исполнения обязательства по возврату денежных средств, уплаченных участником долевого строительства).
При таких обстоятельствах у суда первой инстанции не имелось оснований для удовлетворения заявленных исковых требований о взыскании неустойки, штрафа и компенсации морального вреда.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ДОГОВОРОВ СТРАХОВАНИЯ
Погашение заемщиком кредита ранее срока, на который он был выдан и на который осуществлялось страхование заемщика, позволяет ему требовать возврата неиспользованной части страховой премии.
П. обратился в суд с иском к ПАО "М.", ООО "С." о взыскании неиспользованной части страховой премии, штрафа, компенсации морального вреда, процентов за пользование чужими денежными средствами, ссылаясь на досрочное погашение кредита, обусловившего заключение договора страхования его жизни и здоровья.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении требований П. отказано со ссылкой на то, что истец не был ограничен в выборе страховой компании и условий страхования, страхование жизни и здоровья истца является самостоятельной услугой, оказываемой страховой компанией, договором страхования и Правилами страхования не предусмотрена возможность возврата страховой премии при досрочном расторжении договора страхования по инициативе страхователя. Само по себе досрочное погашение кредитных обязательств, равно как и намерение истца досрочно исполнить обязательства по кредитному договору, не свидетельствует, по мнению суда, о том, что возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось. Условие договора страхования о невозврате страховой премии при досрочном погашении кредита не противоречит закону и не нарушает права потребителя.
Отменяя решение суда и удовлетворяя требования П., судебная коллегия указала следующее.
Согласно пункту 1 статьи 934 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору личного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию), уплачиваемую другой стороной (страхователем), выплатить единовременно или выплачивать периодически обусловленную договором сумму (страховую сумму) в случае причинения вреда жизни или здоровью самого страхователя или другого названного в договоре гражданина (застрахованного лица), достижения им определенного возраста или наступления в его жизни иного предусмотренного договором события (страхового случая).
В соответствии с частью 1 статьи 958 Кодекса договор страхования прекращается до наступления срока, на который он был заключен, если после его вступления в силу возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай. К таким обстоятельствам, в частности, относятся: гибель застрахованного имущества по причинам иным, чем наступление страхового случая; прекращение в установленном порядке предпринимательской деятельности лицом, застраховавшим предпринимательский риск или риск гражданской ответственности, связанной с этой деятельностью.
На основании пункта 3 статьи 958 Кодекса при досрочном прекращении договора страхования по обстоятельствам, указанным в пункте 1 настоящей статьи, страховщик имеет право на часть страховой премии пропорционально времени, в течение которого действовало страхование.
Указанная норма предусматривает возможность возврата части страховой премии при досрочном прекращении договора страхования, когда возможность наступления страхового случая отпала и существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай. По смыслу данной статьи право требовать возврата части страховой премии принадлежит страхователю как стороне договора страхования.
Из материалов дела следует, что истцом полученный кредит погашен ранее срока, на который он был выдан и на который осуществлялось страхование заемщика. Следовательно, договор страхования прекратился до наступления срока, на который он был заключен, возможность наступления страхового случая отпала, существование страхового риска прекратилось по обстоятельствам иным, чем страховой случай.К страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования.
ПАО "И." обратилось с иском к Ф. о возмещении ущерба в порядке суброгации.
Требования мотивированы тем, что между истцом и Д. заключен договор добровольного страхования автомобиля с указанием риска "ДТП при управлении ТС лицами, допущенными к управлению". Страхователем в качестве единственного водителя, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, указан он сам. В момент дорожно-транспортного происшествия, в результате которого был поврежден застрахованный автомобиль, им управлял Ф., по вине которого произошло ДТП.
Поскольку решением суда отказ в выплате страхового возмещения признан незаконным, ПАО "И." выплатил Ф. (цессионарию, которому Д. уступил право требования по договору страхования) страховое возмещение, сумма которого подлежит взысканию с ответчика, поскольку именно он в момент ДТП управлял автомобилем, является лицом, ответственным за причиненные убытки и не является лицом, допущенным к управлению транспортным средством по условиям договора страхования.
Из материалов дела следует, что в 2013 между Д. (страхователем) и ПАО "И." (страховщиком) заключен договор добровольного страхования транспортных средств, в соответствии с которым застрахован принадлежащий Д. автомобиль. В страховом полисе в качестве лиц, допущенных к управлению данным ТС, указан исключительно Д., в качестве страховых рисков - "ущерб, угон", выгодоприобретатель не указан, договор заключен в пользу страхователя.
В период действия договора страхования автомобиль под управлением водителя Ф. был поврежден в ДТП в январе 2015 года, после чего между Д. (цедентом) и Ф. (цессионарием) заключен договор цессии, по условиям которого цедент уступил цессионарию право требования на возмещение ущерба, вытекающего из договора страхования, к ПАО "И." по выплате страхового возмещения за повреждение автомобиля по страховому событию от января 2015 года, а также другие, связанные с требованием права, в том числе права требования выплаты неустойки в соответствии со статьей 28 Закона Российской Федерации "О защите прав потребителей", штрафных санкций.
ПАО "И." отказало Ф. в выплате страхового возмещения со ссылкой на то, что по условиям договора страхования он не был заявлен страхователем и не включен в перечень водителей, допущенных к управлению. Вступившим в законную силу решением суда с ПАО "И." в пользу Ф. взыскано страховое возмещение, утрата товарной стоимости, неустойка, убытки и штраф. Решение суда исполнено.
Отменяя решение суда первой инстанции об отказе в удовлетворении исковых требований и принимая противоположное решение, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии со статьей 923 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы). По договору имущественного страхования может быть, в частности, застрахован риск ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц.
В силу пункта 1 статьи 965 Кодекса, если договором имущественного страхования не предусмотрено иное, к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования.
Пунктом 1 статьи 942 Кодекса установлено, что при заключении договора имущественного страхования между страхователем и страховщиком должно быть достигнуто соглашение об определенном имуществе либо ином имущественном интересе, являющемся объектом страхования; о характере события, на случай наступления которого осуществляется страхование (страхового случая).
Указание в договоре страхования (страховом полисе) лица, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, является элементом описания страхового случая, в связи с чем в силу пункта 1 статьи 942 Гражданского кодекса Российской Федерации является существенным условием договора страхования, поскольку данным обстоятельством обусловлен расчет страховой премии.
В соответствии с правовой позицией Верховного Суда Российской Федерации, приведенной в пункте 49 Постановления Пленума от 27 июня 2013 года N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан", на лицо, допущенное согласно договору страхования к управлению транспортным средством, которое использует это транспортное средство на основании гражданско-правового или трудового договора и имеет интерес в сохранении этого имущества, распространяются правила добровольного страхования автотранспортных средств как на страхователя, в связи с чем страховщик не обладает правом требовать взыскания с данного лица выплаченной суммы страхового возмещения в порядке суброгации, предусмотренной пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Из указанного следует, что для исключения возможности взыскания страховщиком права требования с виновника ДТП ущерба в порядке суброгации лицо должно быть допущено к управлению согласно условиям договора страхования.
При заключении рассматриваемого договора добровольного страхования собственник автомобиля Д. самостоятельно определил круг лиц, допущенных к управлению автомобилем, застрахованным по этому договору. Отсутствие в данном перечне ответчика, а также несогласование сторонами условия о допуске к управлению транспортным средством неограниченного круга лиц свидетельствует об отсутствии между сторонами соглашения о страховании рисков причинения убытков застрахованному имуществу страхователя непосредственно ответчиком.
В связи с этим условия договора добровольного страхования автомобиля не распространяются на Ф. в той же мере, как на страхователя. Следовательно, страховщик имеет право требовать взыскания с данного лица выплаченной суммы страхового возмещения в порядке суброгации, предусмотренной пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Тот факт, что в договоре обязательного страхования гражданской ответственности в отношении застрахованного автомобиля Ф. был указан в качестве лица, допущенного к управлению транспортным средством, не влечет освобождения ответчика от обязанности по возмещению истцу ущерба в порядке суброгации. Договор добровольного страхования имущества и договор обязательного страхования гражданской ответственности владельца транспортного средства имеют различные объекты страхования. При установленных обстоятельствах наличие интереса в сохранении застрахованного имущества само по себе не может являться основанием для освобождения лица от возмещения убытков, причиненных по вине этого лица страховщику.Не подлежит возмещению вред и не является страховым риском по Федеральному закону от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" случай, когда обязанность владельцев транспортных средств возместить вред наступила вследствие причинения вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров при их перевозке.
В этом случае причиненный вред подлежит возмещению в соответствии с Федеральным законом от 14 июня 2012 года N 67-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном".
Ч. обратилась с иском к СПАО "Р." о взыскании страховой выплаты в связи с утратой заработка, затрат на приобретение лекарств, затрат по оплате медицинских услуг, затрат на услуги оценщика, штрафа за неисполнение требований потребителя.
Требования мотивировала тем, что на автодороге произошло столкновение автобуса, пассажиром которого являлась истица, и автомобиля под управлением И. по вине последнего. В дорожно-транспортном происшествии она получила травмы, которые были квалифицированы как тяжкий вред здоровью, находилась на стационарном, амбулаторном лечении. Ранее состоявшимся приговором в пользу истицы с И. взыскана компенсация морального вреда. Гражданская ответственность И. в момент происшествия была застрахована по полису ОСАГО в СПАО "Р.", однако в выплате страхового возмещения ей необоснованно было отказано ответчиком.
Удовлетворяя исковые требования Ч., суд первой инстанции исходил из того, что данный страховой случай урегулирован Федеральным законом от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", однако судебная коллегия с таким выводом не согласилась, указав следующее.
В соответствии с положениями статьи 1 указанного Федерального закона потерпевший - лицо, жизни, здоровью или имуществу которого был причинен вред при использовании транспортного средства иным лицом, в том числе пешеход, водитель транспортного средства, которым причинен вред, и пассажир транспортного средства - участник дорожно-транспортного происшествия (за исключением лица, признаваемого потерпевшим в соответствии с Федеральным законом "Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном").
Частью 2 статьи 1 Федерального закона от 14 июня 2012 года N 67-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном" установлено обязательное страхование гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров при перевозках любыми видами транспорта, в отношении которых действуют транспортные уставы или кодексы, при перевозках внеуличным транспортом (за исключением перевозок метрополитеном), а также порядок возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном. Статьей 3 определено, что потерпевшим признается пассажир, жизни, здоровью, имуществу которого при перевозке причинен вред.
Согласно пункту "м" части 2 статьи 6 Федерального закона N 40-ФЗ к страховому риску по обязательному страхованию относится наступление гражданской ответственности по обязательствам, указанным в пункте 1 настоящей статьи, за исключением случаев возникновения ответственности вследствие причинения вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров при их перевозке, если этот вред подлежит возмещению в соответствии с законодательством Российской Федерации об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров.
При наступлении гражданской ответственности владельцев транспортных средств в указанных в пункте 2 статьи 6 случаях причиненный вред подлежит возмещению ими в соответствии с законодательством Российской Федерации (абзац 14 пункта 2 статьи 6 Закона N 40-ФЗ).
Соответственно в рассматриваемых обстоятельствах причинение вреда здоровью Ч. не может быть отнесено к страховому риску, предусмотренному Федеральным законом N 40-ФЗ в качестве основания для выплаты страхового возмещения.
Страховщик перевозчика ПАО СК "Р." выплатил Ч. страховое возмещение по спорному страховому событию.
При таких обстоятельствах судебная коллегия согласилась с доводами СПАО "Р." о том, что оно является ненадлежащим ответчиком, в связи с чем правовых оснований для возложения обязанности по выплате страхового возмещения и привлечения к ответственности в порядке, предусмотренном Законом РФ "О защите прав потребителей" в связи с отказом в выплате возмещения, не усмотрела.Право суброгации не возникает в ситуации, когда страховой случай вызван случайными или неосмотрительными действиями (бездействием) страхователя или лица, допущенного согласно договору страхования к управлению транспортным средством, которое использует это транспортное средство на основании гражданско-правового или трудового договора и имеет интерес в сохранении этого имущества.
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии, в пользу САО "В." взыскана сумма ущерба в порядке суброгации с М., по вине которого в результате наезда на металлическое ограждение автомобилю, принадлежащему на праве собственности ООО "Р." и застрахованному по риску "ущерб, угон" в САО "В.", причинены механические повреждения.
Президиум краевого суда решение и апелляционное определение отменил, направив дело на новое рассмотрение.
Из материалов дела следует, что автомобиль, принадлежащий ООО "Р.", передан по договору лизинга ООО "П.", застрахован собственником ООО "Р." (лизингодателем) по договору добровольного страхования (КАСКО). Выгодоприобретателем в случае хищения или полной (конструктивной) гибели транспортного средства является ООО "Р.", а в случае частичного повреждения транспортного средства/частей транспортного средства выгодоприобретателем становится ООО "П." (лизингополучатель). Лицами, допущенными к управлению транспортным средством, являются любые лица, допущенные к управлению на законных основаниях, и штатные сотрудники лизингополучателя.
В результате дорожно-транспортного происшествия, возникшего по вине водителя М., управлявшего автомобилем по доверенности от ООО "П.", автомобилю причинены механические повреждения.
САО "В.", признав событие страховым случаем, выплатило ООО "Р." страховое возмещение путем оплаты ремонта автомобиля.
Претензию истца о возмещении ущерба в порядке суброгации М. оставил без удовлетворения.
Производство по делу об административном правонарушении и проведении административного расследования в отношении М. прекращено в связи с отсутствием состава административного правонарушения, в возбуждении уголовного дела в отношении М. в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 167 Уголовного кодекса Российской Федерации, отказано в связи с отсутствием состава преступления, в возбуждении дела об административном правонарушении, предусмотренном статьей 20.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, отказано в связи с истечением срока давности.
Принимая решение об удовлетворении требований истца, суд первой инстанции руководствовался положениями статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходил из факта уплаты САО "В." страхового возмещения в пользу страхователя для восстановления автомобиля, поврежденного в результате виновных действий водителя М., и возникшего у страховщика права требования возмещения ущерба в порядке суброгации с причинителя вреда в пределах выплаченной суммы. Судебная коллегия по гражданским делам не усмотрела оснований для отмены или изменения решения суда первой инстанции, сославшись на отсутствие доказательств того, что в момент повреждения транспортного средства М. действовал по заданию работодателя, исполняя трудовые обязанности.
Выводы судебных инстанций о наличии правовых оснований для применения к сложившимся правоотношениям положений статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации президиум посчитал основанными на ошибочном толковании норм материального права.
В силу пункта 1 статьи 930 Гражданского кодекса Российской Федерации имущество может быть застраховано по договору страхования в пользу лица (страхователя или выгодоприобретателя), имеющего основанный на законе, ином правовом акте или договоре интерес в сохранении этого имущества.
В соответствии с пунктом 1 статьи 963 Кодекса страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения или страховой суммы, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя, выгодоприобретателя или застрахованного лица, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 2 и 3 настоящей статьи.
Законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по договорам имущественного страхования при наступлении страхового случая вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя.
Согласно пункту 1 статьи 965 Кодекса, если договором имущественного страхования не предусмотрено иное, к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь (выгодоприобретатель) имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования. Однако условие договора, исключающее переход к страховщику права требования к лицу, умышленно причинившему убытки, ничтожно.
Как разъяснено в пункте 49 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.06.2013 N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан", правила добровольного страхования автотранспортных средств распространяются на лицо, допущенное согласно договору страхования к управлению транспортным средством, которое использует это транспортное средство на основании гражданско-правового или трудового договора и имеет интерес в сохранении этого имущества, как на страхователя, в связи с чем страховщик не обладает правом требовать взыскания с данного лица выплаченной суммы страхового возмещения в порядке суброгации, предусмотренной пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Из содержания названных норм права применительно к установленным обстоятельствам следует, что на ООО "П.", пользующееся автомобилем по гражданско-правовому договору (договору лизинга), и любых лиц, допущенных как лизингодателем, так и лизингополучателем к управлению автомобилем и, как следствие, имеющих интерес в сохранении этого имущества, распространяются правила договора страхования как на страхователя имущества (ООО "Р.").
Таким образом, ООО "П.", приняв транспортное средство по договору лизинга и являясь его пользователем, сведения о чем внесены в договор страхования, и М., который, являясь руководителем ООО "П.", управлял транспортным средством на законном основании (по доверенности) и был включен в договор страхования в качестве лица, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, фактически заняли место страхователя ООО "Р." в правоотношениях по договору страхования.
Поскольку предусмотренное пунктом 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации право суброгации не возникает в ситуации, когда страховой случай вызван случайными или неосмотрительными действиями (бездействием) страхователя, не возникает это право и тогда, когда страховой случай произошел из-за аналогичных действий упомянутого в договоре имущественного страхования эксплуатанта транспортного средства, использующего его по воле собственника на основании гражданско-правового договора либо ином законном основании.
Сам по себе наезд автомобиля, которым управлял ответчик, на металлическое ограждение еще не свидетельствует о том, что данные действия были совершены им умышленно, с целью повреждения транспортного средства. Районный суд не давал какой-либо оценки действиям ответчика с точки зрения наличия или отсутствия у него интереса в сохранении имущества, которым он на момент дорожно-транспортного происшествия владел на законном основании. Суд апелляционной инстанции также не дал какой-либо оценки характеру действий ответчика в момент дорожно-транспортного происшествия, ограничившись выводом о том, что в момент наезда транспортного средства на ограждение по неосторожности ответчик не исполнял трудовые обязанности.При исчислении размера расходов, необходимых для приведения транспортного средства в состояние, в котором оно находилось до повреждения, и подлежащих возмещению лицом, причинившим вред, должны приниматься во внимание реальные, т.е. необходимые, экономически обоснованные, отвечающие требованиям завода-изготовителя, учитывающие условия эксплуатации транспортного средства и достоверно подтвержденные расходы, в том числе расходы на новые комплектующие изделия (детали, узлы и агрегаты).
Решением суда Р. отказано в иске к Б. о возмещении убытков, причиненных в результате дорожно-транспортного происшествия, составляющих разницу между стоимостью восстановительного ремонта и размером выплаченного страховой компанией страхового возмещения.
Отказывая в иске, суд сослался на положения статьи 12 Федерального закона от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", предусматривающей, что размер расходов на материалы и запасные части определяется с применением Единой методики определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства (Положение Банка России от 19 сентября 2014 года N 432-П) с учетом износа комплектующих изделий, подлежащих замене при восстановительном ремонте, а также на то, что защита права потерпевшего должна обеспечивать восстановление нарушенного права, но не приводить к неосновательному обогащению.
Отменяя решение суда и принимая новое решение об удовлетворении исковых требований, судебная коллегия с такими выводами суда первой инстанции не согласилась и указала следующее.
Статьей 1072 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что в случае, когда ответственность владельца транспортного средства была застрахована, причинитель вреда возмещает потерпевшему разницу между страховым возмещением и фактическим размером ущерба в случае, если страхового возмещения недостаточно для того, чтобы полностью возместить причиненный вред.
В силу закрепленного в статье 15 Гражданского кодекса Российской Федерации принципа полного возмещения причиненных убытков лицо, право которого нарушено, может требовать возмещения расходов, которые оно произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, компенсации утраты или повреждения его имущества (реальный ущерб), а также возмещения неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Согласно позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении от 10 марта 2017 N 6-П "По делу о проверке конституционности статьи 15, пункта 1 статьи 1064, статьи 1072 и пункта 1 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.С.Аринушенко, Г.С.Бересневой и других", существующее правовое регулирование порядка возмещения вреда, в частности, статьи 15, 1064, 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации, применительно к случаю причинения вреда транспортному средству означает, что в результате возмещения убытков в полном размере потерпевший должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы его право собственности не было нарушено, т.е. ему должны быть возмещены расходы на полное восстановление эксплуатационных и товарных характеристик поврежденного транспортного средства.
Институт обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, введенный в действующее законодательство с целью повышения уровня защиты прав потерпевших при причинении им вреда при использовании транспортных средств иными лицами, не может подменять собой институт деликтных обязательств, регламентируемый главой 59 Гражданского кодекса Российской Федерации, и не может приводить к снижению размера возмещения вреда, на которое вправе рассчитывать потерпевший на основании общих положений гражданского законодательства.
Законодательство об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств регулирует исключительно данную сферу правоотношений (что прямо следует из преамбулы Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", а также из преамбулы Единой методики определения размера расходов на восстановительный ремонт в отношении поврежденного транспортного средства, утвержденной Центральным банком Российской Федерации 19 сентября 2014 года).
При исчислении размера расходов, необходимых для приведения транспортного средства в состояние, в котором оно находилось до повреждения, и подлежащих возмещению лицом, причинившим вред, должны приниматься во внимание реальные, т.е. необходимые, экономически обоснованные, отвечающие требованиям завода-изготовителя, учитывающие условия эксплуатации транспортного средства и достоверно подтвержденные расходы, в том числе расходы на новые комплектующие изделия (детали, узлы и агрегаты).
Учитывая изложенное, положения Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", а также установленный им принцип определения размера возмещения причиненного вреда в рамках договора обязательного страхования ответственности не подлежали применению к спорным правоотношениям. В данном случае суду следовало руководствоваться положениями статьи 1072 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой ответчик обязан возместить потерпевшему причиненный ущерб в части, не покрытой страховым возмещением.
В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 13 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", если для устранения повреждений имущества истца использовались или будут использованы новые материалы, то, за исключением случаев, установленных законом или договором, расходы на такое устранение включаются в состав реального ущерба истца полностью, несмотря на то, что стоимость имущества увеличилась или может увеличиться по сравнению с его стоимостью до повреждения. Размер подлежащего выплате возмещения может быть уменьшен, если ответчиком будет доказано или из обстоятельств дела следует с очевидностью, что существует иной более разумный и распространенный в обороте способ исправления таких повреждений подобного имущества.
Так как соответствующие обстоятельства при рассмотрении дела не были установлены, у суда первой инстанции не имелось оснований для определения размера причиненного ущерба исходя из стоимости восстановительного ремонта, определенной с учетом износа подлежащих замене деталей, и, соответственно, для отказа в удовлетворении заявленных требований.
ДЕЛА ИНЫХ КАТЕГОРИЙ
Отсутствие доказательств нравственных страданий истца повлекло отказ в удовлетворении его требований о взыскании компенсации морального вреда.
С.В. и С.Р., действующая в собственных интересах и интересах несовершеннолетних дочерей С.Е., 2016 года рождения, и Ш., 2013 года рождения, обратились с иском к И. о взыскании компенсации морального вреда.
Требования обосновали тем, что И., управляя автомобилем, наехала на пешехода С.Р. с несовершеннолетними детьми С.Е. и Ш., в результате чего упала коляска, в которой находилась С.Е., что напугало ребенка, Ш. упала на землю, получила травмы и испугалась. Истцы сослались на то, что их детям и им самим причинен моральный вред в связи с физическими и нравственными переживаниями.
Отменяя решение суда первой инстанции, удовлетворившего требования истцов в полном объеме, в части взыскания компенсации морального вреда в пользу С.В. и отказывая ему в иске, судебная коллегия, сославшись на положения статьи 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, указала следующее.
Из материалов дела следует, что истцы С.В. и С.Р. - родители С.Е., а С.Р. - мать Ш. Моральный вред, подлежащий взысканию в пользу законных представителей несовершеннолетних, является опосредованным, вызванным переживаниями в связи с физическими и нравственными страданиями несовершеннолетних детей. Вместе с тем, из материалов дела следует, что С.В., являясь отцом С.Е., не являлся очевидцем происшествия, негативные последствия для девочки за исключением испуга непосредственно в момент происшествия, не наступили, в связи с чем доводы истца о перенесенных им нравственных страданиях в связи с происшествием не могут быть признаны убедительными.Отказ Банка в выполнении распоряжения клиента о совершении банковской операции со ссылкой на Федеральный закон N 115-ФЗ от 07 августа 2001 года "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" признан правомерным.
Б. обратился в суд с иском к ПАО "Б." о взыскании денежных средств, находящихся на его банковском счете, убытков, компенсации морального вреда, неустойки за нарушение сроков оказания услуг, процентов за неправомерное удержание денежных средств и штрафа, ссылаясь на то, что по его заявлению о расторжении договора банковского счета выдача наличных денежных средств своевременно не произведена.
Из материалов дела следует, что в сентябре 2016 года банковская карта и счет истца были заблокированы в связи с сомнительными операциями.
16 сентября 2016 года Б. обратился к ответчику с заявлением о расторжении договора банковского счета и о распоряжении остатками денежных средств на счете путем выдачи наличных денежных средств. В своем ответе Банк выразил готовность перевести остаток денежных средств с указанного счета по указанным реквизитам через 45 дней, после оформления в офисе банка заявления о расторжении договора.
Суд первой инстанции, удовлетворяя требования истца, исходил из того, что со стороны банка имело место ограничение прав истца на распоряжение находящимися на счете денежными средствами, нарушение права Б. на получение денежных средств в связи с расторжением договора банковского счета и нарушение его права как потребителя.
Отменяя решение суда и принимая новое решение об отказе Б. в иске в полном объеме, судебная коллегия указала следующее.
В соответствии со статьей 849 Гражданского кодекса Российской Федерации банк обязан по распоряжению клиента выдавать или перечислять со счета денежные средства клиента не позже дня, следующего за днем поступления в банк соответствующего платежного документа, если иные сроки не предусмотрены законом, изданными в соответствии с ним банковскими правилами или договором банковского счета.
В силу статьи 858 Кодекса ограничение прав клиента на распоряжение денежными средствами, находящимися на счете, не допускается, за исключением наложения ареста на денежные средства, находящиеся на счете, или приостановления операций по счету в случаях, предусмотренных законом.
Отношения граждан, организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, а также государственных органов, осуществляющих контроль на территории Российской Федерации за проведением операций с денежными средствами или иным имуществом, в целях предупреждения, выявления и пресечения деяний, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма регулируются Федеральным законом N 115-ФЗ от 07 августа 2001 года "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма".
Пунктом 11 статьи 7 указанного Федерального закона организациям, осуществляющим операции с денежными средствами или иным имуществом, предоставлено вправо отказать в выполнении распоряжения клиента о совершении операции, по которой не представлены документы, необходимые для фиксирования информации в соответствии с положениями настоящего Федерального закона, а также в случае, если у работников организации, осуществляющей операции с денежными средствами или иным имуществом, возникают подозрения, что операция совершается в целях легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем, или финансирования терроризма.
В соответствии с пунктом 14 статьи 7 Федерального закона N 115-ФЗ клиенты обязаны предоставлять организациям, осуществляющим операции с денежными средствами или иным имуществом, информацию, необходимую для исполнения указанными организациями требований настоящего Федерального закона, включая информацию о своих выгодоприобретателях, учредителях (участниках) и бенефициарных владельцах.
Установив, что по счету истца за короткий период производились зачисления значительных денежных средств от третьих лиц с указанием основания для зачисления "дарение" и "частный перевод", которые снимались истцом через банкоматы, при этом иных операций с использованием банковской карты не совершалось, Банк запросил у Б. документы и информацию, подтверждающую источник происхождения денежных средств на банковском счете, обосновывающую совершение операций с денежными средствами в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации, нормативными актами Банка России и Правилами совершения операций по счетам физических лиц Банка, на что истец ответил категорическим отказом, подтверждающие документы не представил.
После этого Б. обратился в Банк с заявлением о расторжении договора банковского счета и о распоряжении остатками денежных средств на счете путем выдачи остатка наличными.
Поскольку на банковский счет истца была зачислена крупная денежная сумма без последующего предоставления правового обоснования ее поступления, а затем обращение истца в банк с требованием о расторжении договора банковского счета и выдаче остатка денежных средств, находящихся на счете, наличными, то у Банка имелись основания для отнесения совершенной сделки к сомнительным, подпадающим под действие Федерального закона N 115-ФЗ.
Доказательств, подтверждающих факт предоставления в банк информации об основаниях зачисления денежных средств на счет, материалы дела не содержат, истцом не представлено.
В соответствии с пунктом 12 статьи 7 Федерального закона N 115-ФЗ приостановление операций в соответствии с пунктом 10 настоящей статьи и отказ от выполнения операций в соответствии с пунктом 11 настоящей статьи не являются основанием для возникновения гражданско-правовой ответственности организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, за нарушение условий соответствующих договоров.
Учитывая изложенное, судебная коллегия пришла к выводу о правомерности отказа Банка в выполнении распоряжения клиента о совершении операции, поскольку операции по счету истца носят сомнительный характер, истцом не представлены документы, необходимые для фиксирования информации в соответствии с положениями Федерального закона N 115-ФЗ, и истец обратился с заявлением о расторжении договора банковского счета с выдачей денежных средств наличными вследствие осуществления кредитной организацией внутреннего контроля в соответствии с положениями Федерального закона N 115-ФЗ.Признание долга ответчиком по одному требованию не прерывает срок исковой давности по другому требованию, предъявленному к другому ответчику.
Решением суда первой инстанции в пользу Г. с К.А., К.Ф., К.В. взыскана задолженность по договору займа, обращено взыскание на заложенное имущество.
Отклоняя заявление ответчика о применении срока исковой давности, суд сослался на то, что ответчик с 21 января 2012 года производил оплату процентов, установленных договором займа, а 19 декабря 2013 года подписал акт сверки, в котором подтвердил наличие задолженности перед истцом по договору займа, что свидетельствует о признании ответчиком долга и, соответственно, о перерыве срока исковой давности (статья 203 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Судебная коллегия решение суда в части обращения взыскания на заложенное имущество отменила и в иске в этой части отказала, согласившись с доводами ответчиков о пропуске истцом срока исковой давности.
Из материалов дела следует, что в обеспечение исполнения обязательств заемщика К.А. по указанному договору займа между Г. и К.Ф., а также между Г. и К.В. 21 декабря 2010 года заключены договоры ипотеки земельных участков.
Требование о взыскании суммы долга (главное требование) и требование об обращении взыскания на заложенное имущество (дополнительное требование) являются самостоятельными, срок исковой давности по каждому из них исчисляется отдельно по общим правилам исчисления сроков исковой давности, установленным Гражданским кодексом Российской Федерации.
Требование залогодержателя к залогодателю об обращении взыскания на заложенное имущество не относится к перечисленным в статье 208 Гражданского кодекса Российской Федерации требованиям, на которые срок исковой давности не распространяется.
В силу требований пункта 1 статьи 196 и пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации срок исковой давности по требованию об обращении взыскания на предмет ипотеки составляет три года и начинает течь с момента возникновения оснований для обращения взыскания на заложенное имущество, о которых залогодатель знал или должен был знать.
Договором займа, исполнение обязательств по которому обеспечено ипотекой, предусмотрен срок возврата суммы займа 21 декабря 2011 года. С указанной даты подлежит исчислению срок исковой давности как по требованию истца о взыскании суммы займа, так и по требованию об обращении взыскания на переданное в ипотеку имущество.
С истечением срока исковой давности по главному требованию считается истекшим срок исковой давности и по дополнительным требованиям (проценты, неустойка, залог, поручительство и т.п.), в том числе возникшим после истечения срока исковой давности по главному требованию (пункт 1 статьи 207 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Вместе с тем истечение срока давности по дополнительному требованию не влияет на течение срока исковой давности по основному обязательству, равно как и изменение течения срока исковой давности по главному требованию не влияет на течение срока давности по дополнительным требованиям до тех пор, пока он не истек.
В данном случае срок исковой давности по требованию об обращении взыскания на заложенное имущество по договорам ипотеки не прервался в связи с признанием долга со стороны К.А., поскольку залогодателями являются иные лица, К.Ф. и К.В., каких-либо действий, свидетельствующих о признании долга, не совершавшие.Удовлетворение исковых требований о защите от нарушений прав в результате возможных действий ответчиков в будущем противоречит закону.
Удовлетворяя требования прокурора района, заявленные в интересах неопределенного круга лиц, суд первой инстанции возложил на администрацию муниципального района и МКУ "Д." обязанность привести автомобильную дорогу местного значения в соответствие с требованиями Технического регламента Таможенного союза "Безопасность автомобильных дорог", утвержденного решением Комиссии Таможенного союза от 18 октября 2011 года N 827 (ТР ТС 014/2011), и содержать ее в соответствии с требованиями указанного Технического регламента.
Судебная коллегия решение суда в части понуждения ответчиков содержать дорогу в соответствии с требованиями Технического регламента отменила и приняла в этой части новое решение об отказе в иске, указав следующее.
Согласно пункту 12 статьи 3 Федерального закона от 08 ноября 2007 года N 257-ФЗ "Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" содержанием автомобильной дороги является комплекс работ по поддержанию надлежащего технического состояния автомобильной дороги, оценке ее технического состояния, а также по организации и обеспечению безопасности дорожного движения.
В силу пункта 6 статьи 3 вышеуказанного Закона дорожной деятельностью является деятельность по проектированию, строительству, реконструкции, капитальному ремонту, ремонту и содержанию автомобильных дорог.
Пунктом 5 части 1 статьи 15 Федерального закона от 06 октября 2003 года N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" предусмотрено, что к вопросам местного значения муниципального района относятся: дорожная деятельность в отношении автомобильных дорог местного значения вне границ населенных пунктов в границах муниципального района, осуществление муниципального контроля за сохранностью автомобильных дорог местного значения вне границ населенных пунктов в границах муниципального района, и обеспечение безопасности дорожного движения на них, а также осуществление иных полномочий в области использования автомобильных дорог и осуществления дорожной деятельности в соответствии с законодательством Российской Федерации.
Таким образом, администрация муниципального района Пермского края обязана осуществлять содержание автомобильных дорог местного значения, в том числе спорной автодороги. В этих целях администрацией района создано МКУ "Д.".
Вместе с тем пунктом 1 статьи 1 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что гражданское законодательство основывается на необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.
Судебная коллегия посчитала, что данные положения судом не учтены, т.к. требование истца содержать автодорогу в соответствии с установленными требованиями направлено на защиту от нарушений прав в результате возможных действий ответчиков в будущем, что недопустимо.
Вина ответчиков в данной части на будущее время не может быть проверена и установлена на момент разрешения спора. Доказательств того, что право неопределенного круга лиц будет безусловно нарушено на будущее время, материалы дела не содержат, тогда как судебной защите подлежит только нарушенное право.
Фактически требования в данной части направлены на восстановление права, которое ответчиками еще не нарушено, поэтому оснований для возложения на ответчиков такой ответственности не имеется.
Судебная коллегия также учла, что прокурор не лишен возможности в будущем обратиться в суд с иском о приведении дороги в нормативное состояние в случае установления факта ее ненадлежащего состояния.
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
КОЛЛЕГИИ ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
КОЛЛЕГИИ ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ
Нормативный правовой акт может быть признан судом недействующим лишь в части, нарушающей права и законные интересы административного истца.
Постановлением администрации города утверждена схема размещения нестационарных торговых объектов на территории городского округа. Эксплуатируемый ООО "Р." нестационарный торговый объект в указанную схему не включен.
ООО "Р." обратилось в суд с административным иском к администрации города о признании указанного нормативного акта недействующим, ссылаясь на его несоответствие требованиям статьи 10 Федерального закона "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации", пунктам 3 и 4 Постановления Правительства Российской Федерации N 772 от 29 сентября 2010 года "Об утверждении Правил включения нестационарных торговых объектов, расположенных на земельных участках, в зданиях, строениях и сооружениях, находящихся в государственной собственности, в схему размещения нестационарных торговых объектов", пунктам 2.24-2.2.7, 3.4.8 Постановления Правительства Пермского края от 11 августа 2010 года N 483-п "Об утверждении Порядка разработки и утверждения схемы размещения нестационарных торговых объектов".
Решением суда первой инстанции постановление об утверждении схемы размещения нестационарных торговых объектов на территории городского округа признано недействующим со дня его принятия.
Соглашаясь с выводом суда первой инстанции о том, что невключение спорного стационарного объекта в схему размещения нестационарных торговых объектов нарушает права ООО "Р." как лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность на указанном месте, в соответствии с договором аренды земельного участка и противоречит смыслу части 6 статьи 10 Федерального закона от 28 декабря 2009 года N 381-ФЗ "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации", судебная коллегия пришла к выводу о том, что признание нормативного правового акта недействующим полностью приведет к нарушению прав иных хозяйствующих субъектов.
В соответствии с частью 1 статьи 208 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации с административным исковым заявлением о признании нормативного правового акта недействующим полностью или в части вправе обратиться лица, в отношении которых применен этот акт, а также лица, которые являются субъектами отношений, регулируемых оспариваемым нормативным актом, если они полагают, что этим актом нарушены или нарушаются их права и законные интересы.
Положения пункта 1 части 2 статьи 215 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации предусматривают, что суд принимает решение об удовлетворении заявленных требований полностью или в части, если оспариваемый нормативный правовой акт полностью или в части признается не соответствующим иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, и недействующим полностью или в части со дня его принятия или с иной определенной судом даты.
В связи с этим решение суда коллегия отменила, приняв по делу новое решение о признании недействующим оспариваемого постановления в части невключения в схему размещения нестационарных торговых объектов адресного ориентира торгового объекта административного истца с момента вступления апелляционного определения в законную силу.Отказ в продлении административного надзора со ссылкой на преждевременность обращения в суд с соответствующим административным иском законом не предусмотрен.
Отказывая отделу МВД Российской Федерации в удовлетворении административного иска о продлении административного надзора, ранее установленного в отношении П., суд первой инстанции исходил из того, что требование заявлено преждевременно, поскольку срок административного надзора истекает 25 февраля 2019 года.
Судебная коллегия с такими выводами суда первой инстанции не согласилась, указав следующее.
Как установлено судом и следует из материалов дела, приговором суда П. был осужден за совершение особо тяжкого преступления, 20 февраля 2016 года он освобожден из мест лишения свободы по отбытии срока наказания. Вступившим в законную силу решением суда П. установлен срок административного надзора на три года со дня его постановки на учет в органе внутренних дел по избранному месту жительства, пребывания или фактического нахождения. П. встал на учет 25 февраля 2016 года.
Для предупреждения совершения лицами, освобожденными из мест лишения свободы, преступлений и других правонарушений, оказания на них индивидуального профилактического воздействия, в целях защиты государственных и общественных интересов в соответствии с Федеральным законом от 6 апреля 2011 года N 64-ФЗ "Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы" в отношении указанных лиц судом устанавливаются временные ограничения их прав и свобод, возлагаются определенные обязанности (административное ограничение).
Административный надзор может быть продлен судом на срок до шести месяцев, но не свыше срока, установленного законодательством Российской Федерации для погашения судимости, в связи с совершением поднадзорным лицом в течение одного года двух и более административных правонарушений против порядка управления и (или) административных правонарушений, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность и (или) на здоровье населения и общественную нравственность (часть 2 статьи 5, статья 7 Закона).
При рассмотрении требований о продлении срока административного надзора суд не связан мнением административного истца и вправе установить менее или более продолжительный срок в пределах, установленных Законом, либо отказать в удовлетворении заявленных требований.
Наличие фактов совершения поднадзорным лицом двух и более административных правонарушений в течение одного года подтверждено вступившими в законную силу постановлениями о привлечении его к административной ответственности, имеющимися в материалах дела.
Поскольку срок погашения судимости не истек и имеются обстоятельства, предусмотренные статьей 7 Закона об административном надзоре (совершение поднадзорным лицом двух и более административных правонарушений в течение одного года, исчисляемого с момента совершения первого административного правонарушения), то с учетом сведений о его поведении и характере допущенных нарушений имеются основания для продления административного надзора на срок шесть месяцев.
Выводы суда первой инстанции о преждевременности обращения органа внутренних дел с административным исковым заявлением о продлении административного надзора не имеют под собой ни правовых, ни фактических оснований. Такого основания для отказа в продлении административного надзора законодательство не предусматривает.
В рассматриваемом случае продление административного надзора оказывает воспитательное воздействие на поднадзорное лицо в целях недопущения совершения им правонарушений или антиобщественного поведения, а обжалуемое решение суда не позволяет достичь целей, преследуемых Законом об административном надзоре и не обеспечивает соблюдение баланса публичных и частных интересов.
Судебная коллегия по гражданским делам
Пермского краевого суда
Пермского краевого суда
Судебная коллегия по административным делам
Пермского краевого суда
Пермского краевого суда
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DAYWORK.RU | Кадровая служба предприятия" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)